посреди ночи?»
– Ты голодна? – спросила коллега тетки с перманентом. Почему они все время лопочут про еду? Есть-есть-есть. Неужели все преступники в Швеции страдают булимией?
Я покачала головой.
– На часах пять, – сообщил полицейский. «Пять утра?» – подумала я, но спрашивать не стала. Утро или вечер, на улице должно быть светло, ведь сейчас лето. Когда допрос закончится, меня накормят ужином, продолжил он.
Ужин. Значит, это вечер. Я не испытывала голода. Не представляла, что вообще когда-нибудь снова смогу есть.
Меня усадили в кресло. Сандер и Фердинанд и полицейские сидели на обычных стульях.
Мужчина-полицейский был не в форме, а в неглаженых, похожих на пижамные, штанах. Он представился, но имя сразу вылетело у меня из головы. Был ли он в больнице вчера? Не помню. Впрочем, внешность у него была неординарная. Волосы он не причесывал, наверное, неделю. А его харканье проникало прямо в подкорку. И запах вчерашнего табака наверняка исходил от него. Я снова спросила, как его зовут, он выкашлял свое имя, но я опять сразу его забыла. «Не важно», – подумала я и кивнула.
– Допрос записывается на видео, – сообщила тетка с перманентом и показала на камеру под потолком в углу. Вид у нее был бодрый. И, несмотря на мешковатые джинсы, видно было, что она главная в этом расследовании. Я кивнула и заметила засохшую соплю между доской и подушкой кресла. Мне стало не по себе. Я не понимала, почему меня усадили в кресло.
Я не хотела откидываться на спинку – так мне было трудно дышать. Но выхода не было, и я откинулась. Почувствовав, что у меня появляется второй подбородок, не выдержала и снова выпрямилась, сев на краешек кресла.
Тетка с завивкой часто называла меня по имени. Майя. Как будто пыталась мне что-то продать.
– Майя, ты подтверждаешь сказанное ранее? Нет? Майя?
Временами она пыталась выражать сочувствие и говорила покажи-на-кукле-где-он-тебя-трогал-голосом.
– Майя, можешь рассказать мне… объяснить, как ты во все это впуталась? Майя, ты знаешь, почему ты здесь? Я надеюсь, что ты понимаешь, Майя, что мы должны…
И снова превращалась в продавца по телефону.
– Как ты себя чувствуешь, Майя? Хочешь пить, Майя? Можем начинать? Можешь… Майя… Майя…
Я потрясла головой. Это ее смутило. Тогда я кивнула, и она снова заговорила. Достала белый лист бумаги и синюю ручку. Я ничего не поняла. Зачем они мне? Записать мои ответы? Я же не глухонемая.
Увидев мои сомнения, она начала рисовать на бумаге. Большой прямоугольник, классная комната, потом маленький прямоугольник – кафедра, потом парты. Она рисовала и задавала вопросы. Потом прервалась и стала задавать вопросы о том, что было до событий в школе. Что ты ела на завтрак, Майя? Как ты добиралась до школы? Мама тебя подвезла? Я покачала головой. Ты поехала на автобусе? Я покачала головой. Приехала с Себастианом?
Кивнула. Эти вопросы были
