Пугая ворону за кабаком – таскала объедки из ямы, отороченной высокими полынями. Ограда возле кабака веером согнута, а кое-где упала, рассыпав гнилые доски. Ворона взлетела, подсекая крыльями полынь. Села на тёмную плаху, стала клюв от грязи отскребать.
Далеко вороне до соловья, – задумчиво отметила кабатчица, глядя в сторону помойной ямы.
Ничего подобного! – уверенно заявил Чернолис.
Хозяин по делам пошёл куда-то, и Серьгагуля, почувствовал пакостливую радость, коротко и жарко подмывающую сердце.
Придвинулся к женщине. Перстень помог насадить на заскорузлый палец в грязных трещинах. Причём когда насаживал, делал такие нарочитые движения, как будто забавлялся с детородным мужицким органом. Агафья поняла эти постыдные движения, хотела отдёрнуть палец… и не отдергивала, только стала покусывать губы, шумно и прерывисто дыша. И Серьгагуля задышал – как на бегу. Запах женского пота, кухонного дымка и ароматы винного подвала задурили голову ему… Хотелось притянуть к себе, облапить, зубами схватить за тить… Расцеловать… Распластать сарафан… Утащить на руках в темноту кабацкого угла…
Ты что, сдурел?! Он же сейчас придёт!
Успеем!
Нет! Я заору сейчас!
Ори!
В глазах кабатчицы дрожали слёзы. Она сопротивлялась, беспомощно болтая ногами в воздухе. Серьгагуля схватил ее, точно бревно, и потащил в горизонтальном положении.
Протащил мимо стола.
Агафья успела ухватить железную штуковину для шин ковки капусты.
Серьгагуля повалил её на пол и, ослеплённый страстью, наклонился – расстегнуть хотел портки свои. Шапка слетела с головы. И тут Агафья треснула железкой. Пошинковала капустный качан. Так «пошинковала» – сама не рада. Лучше бы сдалась; потом уже подумала.
Чернолис качнулся, охнул. Глаза дурными сделались, наружу поползли. Лицо позеленело – зеленей капусты,
Он рухнул – коленками чуть пол не проломил.
– Сова, Сова, – забормотал. – Ты старика не трожь, старик мне как отец родной, ударил по башке и хватит, не надо в воду сбрасывать меня, Сова, Сова, не надо, ребятишки, не гасите маяк, жить хочу…
Агафья поднесла ему под нос какую-то вонючую склянку. Чернолис вдохнул разок-другой. Прочухался. Но не совсем. Бессмысленно, тупо ворчая глазами, поглядел по сторонам. Вяло встряхнул головою. Посидел на полу. А когда прочухался – стыдно стало, противно. С бабой справиться не мог. Фартовый парень.
Превозмогая боль, он междленно поднялся. Постоял, схватившись за край стола, чтоб не упасть от головокружения. Агафья подала ему чернолисью шапку. Он молча принял – вырвал из её руки.
– Ладно, – яростно шепнул, прикрывая ёерною лисой разбитую голову. – У меня тут кое-какая мыслишка взопрела! Сегодня я себе устрою праздник под кривою крышей кабака! И ты мне обязательно поможешь…
Сегодня ночью он придёт к ней, к этой желанной стерве. Хватит играть в кошки-мышки… Для начала он жестоко
