его вспоминаю, кажется мне какой-то безобидной, шуточной пародией, сантиментально идиллической инсценировкой быта в готовящемся к блокаде городе, – отмечала в блокадном дневнике педагог О. В. Синакевич [8].
Удивляло сочетание наглухо закрытых серыми мешками с песком и деревянными щитами магазинных витрин и витрин торговли цветами, которые ленинградцы раскупали как всегда. На Невском, Литейном, других проспектах и улицах прямо на тротуарах раскинулись широкие столы с только что изданными книгами, в том числе красочными изданиями для детей. «Вечером на набережной много гуляющих. <.. > Просто не верится, что у нас война: все спокойны, хотя бы внешне. Около сфинксов – целое гулянье взрослых и малых. Тут же, несмотря на вечер, мальчишки купаются», – записал в дневнике 27 июля Г. А. Князев [4, с. 95].
Безмятежным настроениям многих горожан соответствовало и состояние природы. После холодной весны в городе царило жаркое лето: цвела сирень, акация, благоухал жасмин. Особенно яркой казалась зелень. У киосков с водами и лотков с мороженым, у пивных ларьков выстраивались очереди. На редкость теплым оказалось и начало сентября. Природа словно хотела согреть ленинградцев впрок накануне страшных испытаний, одним из которых станет смертельный холод.
Солнечным августом и в самом начале сентября город был необычайно красив. В прозрачные холодные августовские ночи одним горожанам бросалось в глаза великолепие города, другие в тревоге перед будущим не замечали красоты Ленинграда и природы. Из громкоговорителей на пустеющих, идеально чистых улицах звучала классическая музыка, повсюду летал легкий бумажный пепел – жгли архивы.
В воспоминаниях ленинградского школьника город перед блокадой напоминал театр перед спектаклем. «Люди роют укрытия в парках, окна магазинов прикрывают деревянными щитами. Городские памятники обкладываются мешками с песком. Оконные стекла в домах заклеиваются лентами бумаги или марли, чтобы они не разлетелись при бомбежке города. Все эти необыкновенные перемены в городе вызывают во мне восторженные чувства, как будто вот-вот должен начаться грандиозный спектакль; все готовятся к нему, а он так и не начинается» [13, с. 290].
Ленинградцы пока не знали, какое трагическое представление им суждено увидеть, причем они должны были стать не только зрителями, свидетелями, но и участниками действа, в котором будут настоящие потрясения, немыслимые страдания.
1. Горышина Т. К. воспоминания о блокаде и дороге жизни // история Петербурга. 2007. № 1. С. 71–76.
2. испытание: воспоминания прихожан князь-владимирского собора о великой отечественной вой не 1941–1945 годов / отв. ред. проф., прот. в. Сорокин; сост. в. Синицына, и. Шкваря. СПб.: князь-владимирский собор, 2010. 192 с.
3. книга живых. воспоминания евреев – фронтовиков, узников гетто и нацистских концлагерей, бойцов партизанских отрядов, защитников блокадного Ленинграда. кн. первая. СПб.: акрополь, 1995. 415 с.
4. Князев
