словно через ледяную воду.
Каждое мгновение она ожидала появления черных, пропитанных нефтью фигур, что двинутся к ней симметричными шагами, но никто не выходил.
Она перелезла через сетчатый забор, не обращая внимания на проржавевшие предупреждающие знаки. Ей потребовалось целых три минуты, чтобы, стиснув зубы и бормоча ругательства, заставить себя протиснуться мимо колючей проволоки.
Секундная стрелка, обосновавшаяся на запястье, подгоняла девушку каждым тиком.
Металл оказался холодным там, где коснулся ее шеи, и Кара старалась не обращать внимания на мурашки.
К счастью, замок изгрызла ржавчина. Кара налегла на металлическую дверь, и, когда та скрипнула, проваливаясь внутрь, единственное сопротивление оказала паутина.
Внутри было темно. Вверх вспорхнула стая голубей, но отверстий, через которые они могли бы попасть внутрь, Кара не увидела. Холод, пупыривший ее кожу, казался застарелым, словно фабрика годами служила складом прошедших зим.
Мурашки пробежали по Кариной спине. Девушка крикнула, но в горле пересохло от пыли, да и смысла в этом не было: они уже знали, что она здесь. Кара чувствовала на себе глаза, сливающиеся с темнотой. Борясь с дрожью, она облизала губы и вгляделась в тени, пытаясь не моргать, не показать им, что боится. Мрак поглотил ее; она не видела своих рук, не видела, куда ставит ноги.
Что-то металлическое звякнуло у нее за спиной, и она обернулась. Сердце бешено заколотилось. Дверь все так же маячила утешающим ярким прямоугольником, но свет, казалось, прилипал к ней, не проникая внутрь комнаты. Фабричная тьма была веществом, как жидкость, как нефть. Рядом с нею свет словно бы робел.
Она заставила себя повернуться и продолжать идти, выставив руки вперед. Что-то зашипело, из пробитой трубы вырвался пар, источник звука затерялся среди эха. Карины глаза начали различать очертания в темноте: черные на темно-черном. Кровь гремела в ушах, словно прибой.
Фигура во тьме затвердела в нечто не совсем человеческое, во что-то тонкое, угрожающее и голодное. Оно ненавидело ее – Кара физически чувствовала ненависть. Его челюсти открылись в беззвучном вое. Вытянув пальцы, сотканные из тени, оно прыгнуло.
Кара взвизгнула и побежала. Ей едва удалось удержать равновесие, бросившись вперед. Девушка чувствовала, что ноги хотят повернуть обратно к двери, заставить сбежать, но она не позволила: это были ее ноги, ее мышцы, и они будут делать то, что она им, блин, велит. Кара чувствовала, как, скользя по коже, к ней тянется нечто невидимое.
Ее колени поднимались и опускались почти по собственной воле.
Она не могла не бежать, и, заскрежетав зубами, еще глубже вонзилась во тьму. Краем глаза девушка уловила нечто кошмарное, неловко припавшее к земле на тяжелых задних ногах, с загнутыми назад зубами и пустыми глазницами. Уловила проблески движения. Головы на толстых шеях дернулись, следя за нею. Не имея ни света, ни возможности их увидеть, она все равно их видела.
Что-то фыркнуло и щелкнуло
