твердо заявила Соня и шагнула в мою сторону.
Я, в свою очередь, отступила назад, одновременно выхватывая пистолет. Направила его на воспитательницу и, стараясь воздействовать на нее словами, твердыми, как сталь (что не очень-то хорошо получалось), приказала:
– Стойте, где стоите! Не подходите, или я выстрелю!
Кто-то охнул, кто-то произнес «мамочка», но в целом после моей вопиющей выходки шум не поднялся.
Ободренная тем, что Соня остановилась, без страха, но с удивлением уставившись на оружие в моей руке, я скомандовала:
– Даня, будь добра, забери у госпожи Сони фонарик. Просто подойди и возьми.
Фонарик у воспитательницы не простой, такие нам не дают. Очень длинный, в прочном металлическом корпусе, им можно стукнуть, как дубинкой, мне такого удара вполне хватит. К тому же в него встроен электрошокер. Это трудно назвать полноценным оружием, но все же его позволено носить только сотрудницам Цветника, причем далеко не всем.
Дания послушалась, приблизилась к воспитательнице, протянула руку, попросила:
– Госпожа Соня, думаю, вам лучше послушаться Элли, она сейчас не в себе.
Та, покачав головой, отдала фонарик и сказала:
– Элли, ты поступаешь очень некрасиво. Пожалуйста, давай поговорим нормально, без всего этого. Я понимаю, ты взволнована, ты на взводе, но тебе надо просто успокоиться и…
– Да я спокойнее всех вас, вместе взятых, – бесцеремонно перебила воспитательницу. – Уж поверьте, после того что видела и слышала, здесь мне волноваться совершенно не о чем.
– Ты не можешь командовать воспитанницами, прекрати это, не надо их пугать. И убери пистолет, ты нервничаешь, он может выстрелить.
– Я никого не пугаю, я просто говорю правду, а не ту ерунду, которую нам вечно втемяшивают по дурацкому телевизору. Жаль, что диверсанты муров своими взрывами оставили вас без света, так бы вы могли сейчас послушать, что на самом деле здесь все спокойно, враг разгромлен за миллион километров до Центрального и волноваться нет причин. Лучше уж помолчите, а то я и правда начну нервничать и нечаянно выстрелю. Тина, да ну их всех, они непробиваемые какие-то, бесполезно разговаривать. Давай, сама одевайся и пошли, говорю же – на тебя вся надежда. И шевелись побыстрее, если не мечтаешь попасть к мурам. А вы стойте, – добавила я для воспитательниц. – Кстати, вы знаете Эйко? Или Юми? Или Юмико? Она воспитанница.
– Зачем она тебе? – настороженно спросила Альбина.
Подозревая, что ей что-то известно, пояснила:
– Я кое-кому дала слово, что вытащу ее отсюда.
– Ее здесь нет, – сквозь зубы процедила Соня. – А ты, Элли, сильно пожалеешь, что такое устроила. Уймись, пока все не зашло слишком далеко.
– Мне как раз это и нужно – пускай заходит.
Ну и ладно, перед господином Дзеном моя совесть чиста. Ведь искала его Эйко, как могла, если ее здесь нет, это не моя проблема (и уж точно не вина).
И все-таки здорово, что сюда заглянула. Теперь есть шанс
