та трех лет, ни разу не унизившись до того, чтобы разжечь костер или иным образом подать сигнал о спасении. Правда, Глеб Звоницкий не знал ни о том, ни о другом случае – семейное предание не сохранило подробностей этих историй. Но незнание, как известно, не освобождает от ответственности. От предков Глеб Аркадьевич явно унаследовал свойство поступать не по правилам, а так, как считал нужным, – и плевать на цену, которую придется за это уплатить!
Вот и сейчас Звоницкий стоял, держа на вытянутой руке взрывное устройство. Провода от него уходили под куртку, прямо к бьющемуся сердцу.
Глаза заложников смотрели на Глеба с отчаянием и страхом.
– У меня тут октоген, – сказал Звоницкий, нехорошо усмехаясь. – Этого количества хватит, чтобы обрушить несущую стену. А что там, за стеной? Кухня, верно? А в ней газовые трубы. Ну что? Твой ход!
– Ты блефуешь. Нет у тебя никакого октогена, – облизнул пересохшие губы его враг.
– А ты проверь! – оскалился Звоницкий.
С минуту оба таранили друг друга взглядами, наконец противник отвел глаза.
– Валяй, взрывай! Вместе сдохнем.
– Надо же, а я хотел предложить тебе выход из создавшейся ситуации, – задумчиво произнес ветеринар.
Враг вскинул голову и уставился на Глеба:
– Выход?..
Глава 1
– Мое сердце остановилось, мое сердце заме-е-ерло… Мое сердце остановилось… отдышалось немного и снова пошло!
– Жениться вам пора, Глеб Аркадьевич.
Ветеринар Звоницкий поднял голову и в изумлении уставился на домработницу. Варвара Михайловна, полная пожилая дама с аккуратным пучком белоснежных волос и уютными ямочками на пухлых щеках, стояла в дверях и, пригорюнившись, слушала жалобную песню в исполнении своего хозяина.
Привычка напевать во время работы, не требующей умственных усилий, появилась у Глеба Аркадьевича давно – еще в юности. Тогда студент «ветеринарки» выводил: «Я хочу быть с тобой, я так хочу быть с тобой, и я буду с тобой» – или выкрикивал: «Группа крови на рукаве, мой порядковый номер на рукаве, пожелай мне удачи в бою…» Но прошли годы, и теперь репертуар Звоницкого необычайно расширился. Наряду с оперными ариями там присутствовали: «Желтая подводная лодка», «Мурка» и «Маруся отравилась», «Интернационал», «Течет реченька по песочечку», «Прощание славянки», «Врагу не сдается наш гордый «Варяг» и множество русских народных песен, творений бардов шестидесятых, а также романсов прошлого и даже позапрошлого века.
Домработница хорошо изучила привычки своего работодателя. Она знала – если Глеб Аркадьевич мурлычет себе под нос: «На палубу вышел, сознанья уж нет, в глазах у него помутилось», – значит, неважно себя чувствует и лучше оставить его в покое. А если выводит: «Скатерть белая залита вином, все гусары спят беспробудным сном. Лишь один не спит, пьет шампанское за любовь свою, за цыганскую», – тогда все в порядке, дела в ветеринарной клинике идут хорошо. И можно подойти к хозяину с любым вопросом, даже самым неприятным, – он отнесется к этому с добродушной усмешкой, которая делает его похожим на большую собаку породы кане-корсо.
– Что вы сказали, Варвара Михайловна? – переспросил Звоницкий.
– Извините, Глеб Аркадьевич, – смутилась пожилая дама. – Конечно, это не мое дело… Но вам пошло бы на пользу, если бы вы подыскали какую-нибудь приятную женщину и не были так одиноки.
Звоницкий отодвинул в сторону будильник и отвертку и с интересом взглянул на домработницу. Будильник – жутковатого вида металлический агрегат со знаком «ГОСТ» на задней крышке – ветеринар разыскал на антресолях. Эта вещь принадлежала еще его покойному отцу. Вспомнил, как пионером просыпался под чудовищный бодрый звон, чтобы не опоздать в школу, и решил посмотреть: а вдруг получится починить? За приступ ностальгии Звоницкий дорого заплатил – вот уже три вечера подряд копался в пыльных внутренностях будильника, пытаясь разобраться, что не так в этом царстве пружин и колесиков. Ветеринаром Глеб Аркадьевич был хорошим, а вот с техникой не дружил. Так что поиски неполадок стали делом принципа, и вместо отдыха после трудового дня он упорно изображал часовщика-самоучку.
– Вообще-то я уже был женат, – хмыкнул Глеб, – и ничем хорошим это не кончилось.
Варвара Михайловна потупилась. Она была в курсе этой истории. Дело в том, что жена Звоницкого, с которой он прожил больше двадцати лет, оставила его ради преуспевающего политика. Через год после развода с Глебом Аркадьевичем случилось совсем уж страшное – рядом с ним взорвалась начиненная гексогеном машина. Не то чтобы кто-то пытался устранить именно Звоницкого – вовсе нет. Да, он работал в прокуратуре, но вовсе не был таким уж рьяным борцом с преступностью, чтобы ради него стоило так стараться. Просто Глеб оказался не в то время и не
