о камне. Тем не менее в этот день после работы я не стал заворачивать в парк, а по оживленной улице направился прямиком в сторону дома. Уже подходя, свернул во двор соседнего дома и по хорошо знакомой тропинке направился к подъезду.
– Эй, братиш, притормози, – послышалось сзади.
Я обернулся и, холодея от ужаса, узнал в приближающихся фигурах моих прошлых мучителей. Но как? Откуда они взялись? Как меня нашли?
– Чего надо?! – крикнул я в ответ, не сбавляя шага.
– Слышь, браток, подожди, мы спросить кой-че хотим.
– Некогда мне. – И я немного ускорил шаг.
– Да стой, тебе говорят! – выкрикнув это, бритоголовый рванул ко мне.
«Ну уж нет, – подумал я, – помню, чем закончилась наша встреча!» – и помчался к уже совсем близкому подъезду. Подбежав ко входу, выхватил из кармана и приложил таблетку ключа к замку и, услышав писк, рванул дверь на себя. Но немного не успел – сзади меня схватили за шиворот и дернули, не давая попасть внутрь.
– Отвалите, уроды! – со всей мочи заорал я, надеясь, что громкий крик спугнет бандюганов, заставив их удалиться.
– Да ты не кипешуй, – заявил крепко держащий меня за шкирку бритоголовый, – мы пару вопросов зададим, да и пойдешь себе домой.
– А ну отпусти! – продолжал надрываться я, не обращая никакого внимания на его слова.
Выхватив из кармана баллончик, направил его прямо в лицо совершенно не ожидавшего этого бандита и выпустил струю жгучего газа.
– …! – заорал теперь уже он. – Ну, тварь, тебе конец!
Я даже не увидел, откуда в его руке появился нож, успев заметить только краткий блеск, а затем почувствовал в груди резкую боль. Опустив глаза, увидел рукоять ножа. Лезвие полностью было во мне и, кажется, пробило сердце. Во всяком случае, жар, с ужасной силой прожигающий меня изнутри, сильнее всего был именно там и пульсировал болью вместе с каждым ударом агонизирующего сердца. А следом – страшный удар в лицо. Отлетев, я ударился затылком о косяк, ослабевшие ноги подогнулись, и я завалился вниз, на бетонную площадку у входной двери. Сознание куда-то уплывало, и я слышал бубнеж стоящих надо мной преступников будто сквозь вату в ушах.
– Вован, ты охренел? Хозяин сказал – живьем привезти клиента.
– Да похрен. Привезем ему цацку – и все будет тип-топ. Где она у него?
– Вот.
Один из стоящих надо мной протянул руку, указывая пальцем прямо на грудь, где в мешочке скрывался камень. Второй нагнулся, грубо перевернул меня на спину и зашарил по груди. Задел торчащую рукоять ножа, и жар внутри меня сменился вспыхнувшей молнией боли. Я заорал, но наружу вырвался лишь глухой стон.
«Нет! Не хочу. Если ты, камень, и правда чудесный, то помоги, – взмолился я про себя, – хочу вернуться и все исправить!» Мир вокруг начал покрываться черными кляксами, которые, становясь все больше, закрывали окружающий мир, сливаясь между собой. И наконец, когда уже ничего не было
