всего с 9,6 до 7,6%. Импорт вырос всего на 2,5%, лишь молокопродуктов – на 21%, что требует эффективного использования разрешенных ВТО мер защиты рынка.
Россия в ХХI веке утрачивает прежние конкурентные преимущества, связанные с дешевизной сырья и энергии, относительно высокой квалификацией кадров при невысокой оплате, закрытостью внутреннего рынка. Часть мировой прибыли, перераспределяемой через глобальные финансы, за последние десятилетия выросла с 10 до 50%. В 2008–2013 гг. удельный вес финансово-страховых и других виртуальных услуг в ВВП США, которую Россия, наряду с Китаем, Японией, арабскими странами субсидирует, увеличился с 37 до 44%, причем 75% страхового рынка принадлежит 4 компаниям. Доля 90% населения в общей сумме активов и доходов США по оценке Нобелевского лауреата П. Кругмана (НГ. 30.12.2013) в 2000– 2012 гг. сократилась с 54,7 до 50,4%.
Рентоориентированная экономика [12] по-прежнему ставит доходность компаний в зависимость не от эффективности производства, а от административно-кланового ресурса, связей с местной и центральной властью, позволяющих получать прибыль, перекладывая на государство социально-экологические издержки и глобальные риски. До сих пор не создано комплексное и привлекательное для большинства населения представление о социально-инновационной экономике, соединяющей эффективность и социальную справедливость, как национальной идее. Снижение темпов прироста ВВП с 6–7 до минимума означает прогрессирующее уменьшение роли России в мировом ВВП (за полвека ее доля снизилась с 6–7 до 2,2%). Прирост мировой экономики превышает 3% (прогноз МВФ на 2015 г. – 3,9%, в США – 3%, в Китае – 7%, в Казахстане – 6% в год). По прогнозу МВФ к 2016 г. мировой темп вырастет до 3,9%, а в России снизится до 2%, причем его обеспечивали финансовый сектор, операции с недвижимостью, рост медицинских расходов, а не обрабатывающая промышленность.
Анализ антиустойчивого и контринновационного развития России показал, что разработку и освоение инноваций (в основном в форме импорта оборудования) ведет лишь 10% предприятий (в динамичных странах – более 70%). Частные инвестиции в инновации составляют всего 0,5% ВВП (в США и Китае – 5–8%), а вместе с госрасходами – 2% (в динамичных экономиках – более 10%). Россия поставляет идеи, а ввозит новые технологии и инжиниринг.
По данным Минэкономразвития (Газета.Ru. 23.12.2013) из 68 млн работников только 15 млн заняты на эффективных рабочих местах. Около 9 млн заняты в министерствах, ведомствах, надзорных структурах, около 2,5 млн – в пенсионных, страховых и финансовых фондах, около 1,8 млн – в частной охране. Россия сохранила лидерство лишь в 8 из 32 базовых технологий современных технологических укладов. Не снижается трехкратное отставание от ведущих стран по производительности труда. По оценке McKinsey на 20–60% это связано с устаревшими оборудованием и технологиями, а на 30–80% – с неэффективной организацией и отсутствием стимулов инноваций.
В чем причины крайне медленной модернизации экономики? Почему системный кризис, как показали специальные исследования [13], не решил проблемы устойчивого роста
