жизнь беру за горло
А жизнь – меня!
Не языком Эзопа,
а прямоту храня,
держу я жизнь за ж…,
а жизнь – меня!
У нас стальные руки —
врагу их не разжать!
И знамя наше – звуки,
труд, честь и вашу мать.
И всё бы хорошо бы,
простил бы бог грехи,
когда бы я ещё бы
не сочинял стихи.
Марина Бородицкая
А пока небесные глаголы
Слуха не коснутся наконец,
Ты сидишь в витрине полуголый —
В точности египетский писец.
Он сидел в витрине полуголый
и в одной руке держал стило,
а другой перебирал глаголы,
и ногой постукивал в стекло.
Музы над челом его витали
и струились рифмы по лицу.
Творческий процесс – не трали-вали,
но тихонько двигался к концу.
Вот сейчас великая поэма
наконец достанет до сердец.
Все застыли в ожиданье немо…
Только мальчик в тишине: «Писец!»
Вячеслав Боярский
У каждого столько прекрасной одежды.
Есть брюки, рубашки, носки и трусы,
Есть галстуки цвета весенней надежды,
Изящные запонки цвета росы.
В гареме прохладно и сладостный запах,
В гареме так медленно время идёт,
И ходят рубашки на мягких лапах,
И евнух-пиджак охраняет вход.
В гарем проберёшься, лелея надежды
на лилии в капельках нежной росы,
и в рай попадёшь, где порхают одежды,
кальсоны, подтяжки, набрюшник, трусы.
Подштанники хлопнешь по розовой попке,
оттянешь футболки лихой вороток
и так возбудишься от тоненькой штопки,
что вдруг поцелуешь курносый носок.
А ноздри щекочет дурман нафталина,
Шекспир надрывается – быть иль не быть?
Невинностью манит прохлада поплина
и шёлк зазывает с платком согрешить.
И Стенька, цитируя смачно Эразма,
проблему поэтики ставит ребром,
покуда поэт, доходя до оргазма,
в шкафу копошится, ну, этим… пером.
Ольга Бурова
Медленно съешь полутон оптимизма.
Сонно фиксируя краски толпы.
Вот и моя засветилась харизма
Меж новостроек, где жажда и пыль.
Что ж, удовольствуюсь просто уходом,
Ведь эротичнее вид со спины.
Медленно ешь полустон пофигизма,
не торопись – это всё же не блиц.
Видишь, моя засветилась харизма
тайною складочки меж ягодиц.
Только не думай, мол, было да сплыло,
и не надейся свалить втихаря.
Так
