страницу с пропиской и неожиданно поинтересовалась моей профессией.
– Пишу в газету про налоги.
– И про что только теперь в газету не пишут, – удовлетворенно сказала начальник. – Впрочем, вы нам подходите. Как тронемся, входите и садитесь в третье купе.
Поезд тронулся, я пошёл на место.
Вагон был переполнен. Однако в третьем купе находился всего один пассажир. На нижней полке манерно сидела длинноногая девица. Судя по причудливости позы, спина барышни обладала невероятной гибкостью. Белый окрас тонких брюк немного подтаивал там, где они плотно прилегали к загорелым ногам. Крохотная белоснежная майка на фоне вызывающе роскошного красного лифчика выглядела необязательным аксессуаром. Лицо барышни не желало подчиняться зрительной памяти. А память вербальная после мимолетного знакомства сохранила бы о лице не больше трёх слов: неправильное, привлекательное, ускользающее. Барышня смотрела на меня в упор.
«Шикарная француженка», – подумал я, но «добрый вечер» сказал по-русски. Ответа не последовало. Сопровождаемый пристальным взглядом, я присел на краешек противоположной от барышни полки и с интересом уставился в окно, наглухо закрытое пыльным дерматином. Купе подавляло сумраком и духотой.
Прошло несколько минут. Поясницу лизнула струйка пота.
– Вы буфетчик? – вдруг произнесла девица на чистейшем русском. Интонация могла убить смесью снисходительности и презрения. Повеяло бывшими крепостными, Серебряным веком, сумасбродными декадентками дворянских кровей и накрахмаленной салфеткой через предплечье.
– Нет, – ответил я, и достал фляжку:
– Выпить хотите?
Барышня капризно помотала головой, продолжая меня гипнотизировать. Я выпил. Возникло желание пошутить.
– Раз уж вы приняли меня за буфетчика, позвольте предложить вам орехов.
(В рюкзаке очень кстати оказался кулёк со смесью кешью, фундука и миндаля).
– Хорошо. Пожалуйста, дайте жареных солёных фисташек, – она привстала с полки. Поворошила кулёк, поморщилась из-за отсутствия фисташек и выбрала миндаль. – А что это вы пьёте? – спросила она, принюхавшись.
– Дешёвый виски, – отвечаю.
Прошло минуты три. Барышня элегантно сгрызла миндаль и вновь обратилась ко мне.
– Значит, вы заяц?
– Как вам сказать. Вообще-то я домой еду.
Она начала грызть еще один миндальный орех. Взгляд девушки фокусировался на мне так долго, что я бы не рискнул назвать ее воспитанной. Проще сказать, она не сводила с меня глаз. Конечно, с одной стороны, ноги у нас в роду – весьма выразительная часть тела, а я в шортах. Но в лице, особенно в третьем подбородке, я в последние годы уверен не был, да и насчёт изящности талии сильно сомневался, хотя в сочетании с размахом плеч…. Я выпрямил спину, задрал подбородок, расправил грудь, втянул живот. Чуть подумав, слегка напряг
