все были такими несчастными мудаками, как ты? Или это хобби такое: разрушать чужие семьи?
– Семья! Да у вас никогда не было никакой семьи! Ты бухал и трахался с кем попало, Эд. А теперь говоришь, что это не так. Ты не ценил ее и издевался, как над тупой вещью. Она добавилась ко мне и просила совета. Но я не стал.… Со своего акка. Я зарегистрировался под чужим именем и сказал о тебе всю правду.
– Правду? Правду, мать твою! Да ты просто взял и облил меня дерьмом, и заставил мою девушку меня кинуть, сбежав черте куда! – С этими словами Эд наступал на своего друга, который постепенно пятился назад.
– Твоя проблема, «дружище», что ты привык к безнаказанности. Ты делаешь все, что хочешь. И так было все время. И в науку ты не пошел, потому что у тебя не хватило смелости. Ты трус и слабак, который делает всем только хуже. И ты не достоин нормальных отношений, особенно с такими девушками, как Надя! С такой девушкой, с которой можно говорить, а не просто мацать ее за жопу! Тебе такие просто не по зубам, Эд. Признай это! Тебя могут терпеть только твои проститутки. И то за твои же сраные деньги.
– Вот.… Даже так.… А это хорошо, что мы находимся на кладбище. Проще будет тебя закапывать, – прошипел Эдуард, хватая «за грудки» своего давнего товарища.
Одной рукой он нанес удар по лицу Лехи, но кулак прошел вскользь, почти не причинив противнику вреда.
Леха же рванулся всем своим весом и как следует, толкнул Эда.
– Подраться решил или что? – Заорал он, смотря в глаза человеку, который отлетел на пару метров и чуть не упал. – Ты не смотри, что я ученый! Башку отобью на хер!
– Какая же ты гнилая, подлая шалава! Я не хочу тебя видеть, чмо! – С железным спокойствием завил Эд и плюнул на землю.
После этого, он ринулся в кусты, что называется наобум, оставив Леху в гордом и мрачном одиночестве.
Идти было очень тяжело. Приходилось огибать могилы с оградами, которых в этой части кладбища было не так уж и мало. За ноги вечно цеплялись какие-то липкие растения, а в глаза лезли ветки, которые, как настырные вороны пытались отведать человеческой плоти.
И единственным оружием от всего этого, был отборный русский мат, который обрушался снова и снова на голову недавнего друга.
– Вот мразь гребанная. Гнида. Паскуда! Я всегда знал, что этот козел на такое способен. Но не верил. Терпел его. И в универе, и сейчас помогал. А он падла, так с лучшим другом. Ну, урод, чтоб ты сгнил на этом погосте. А я сука, выйду отсюда и буду смотреть, как ты там корячишься, ботаник недоделанный… – Хрипел парень, пробираясь через крайне пересеченную местность.
Он был полон решимости и злости. В душе ему казалось, что здесь точно не будет никакой колючей проволоки. А даже если она и есть, то он порвет ее зубами и уйдет. Ведь ничто в этом мире не может его больше удерживать на одной территории с ненавистным теперь ему человеком.
И даже все помехи, которые нарочно или случайно сыпались на него, не убавляли
