ради забавы за котами и собаками, но в Сериве почти не попадались маленькие звери. Суровые законы запрещали держать в городе созданий, которым не обрезали тени, а услуги тенемастеров были дороги.
Вскоре Саннэ оказалась под домом Ремарко Мартинеза, ректора серивского университета, председателя Королевского Теологического Совета, которого сама она называла просто лысым дядюшкой.
Мартинез имел слабость к хольбранвийцам, поскольку вторая жена его происходила из Алефбааха, из родных сторон Хольбранвера. И пускай умершая пять лет назад женщина обладала голосом, подобным заржавевшим железным петлям, задницей, подобной мешку с шерстью, а также привычкой громко пускать ветры, но когда она отошла в иной мир, мастер Ремарко уже во время первой тихой ночи понял, как сильно не хватает ему супруги, – и истово зарыдал.
С Хольбранвером официально он встречался по делам науки, неофициально же – чтобы играть в шахматы за бокалом густого серивского порто. Но на самом деле для того, чтобы слушать суровый акцент Хольбранвера и расспрашивать его о родных его краях, вспоминая свою дорогую супругу, ее покрикивания, храп и ветры, а затем, между движениями фигур, утирать кончиком большого пальца слезу в уголках глаз.
Саннэ еще не дотягивалась до молотка-колотушки, потому она просто отворила дверь и вбежала внутрь. Ремарко она нашла в кабинете внизу, с большим томом на коленях, громко храпящего.
– Папа прислал известие, – крикнула она так громко, что лысый дядюшка аж подскочил.
– Саннэ? – спросил, протирая глаза. – Это мило с твоей стороны, правда, но что случилось с Армандом? Маленькая девочка и вправду не должна в одиночку бегать по улицам.
Саннэ скривилась.
– Я не маленькая девочка. А это важно, очень-очень важно. Арманд бы что-то перепутал или кому-нибудь рассказал бы. Папа думает, что ему уже давно платят люди эклезиарха или шпионы Детрано. А скорее всего – и те и другие.
Только теперь Ремарко проснулся по-настоящему. В один момент старческая медлительность спала с него, словно свинцовый плащ, взгляд сделался острым. Если уж известие было секретным, он видел три возможности. Первая: Хольбранвер все еще продолжал свою подрывающую закон и обычай практику вскрытия трупов. Обнаружил что-то новое, чем неотложно хотел похвастаться. Вторая: он снова дал втянуть себя в дворцовый заговор, который завершился чьей-то смертью. Третья: он проговорился о еретических идеях эклезиарху, и оказался в Голодной Башне, и теперь дожидался помощи.
Он дал Саннэ знак, чтобы та продолжала, и она слово в слово повторила известие от отца. Хольбранвер в двух словах описывал в нем собственное открытие, подчеркивая его значение, обещал презентацию и просил о встрече с докторами разных дисциплин и о дискуссии, которая могла бы пролить на его достижение немного света.
Когда она закончила, Мартинез был синим, будто труп.
– Это невозможно. Просто-напросто невозможно. Скажи отцу, что, конечно,
