писал он в первом томе, – оказалось делом нелегким. В страшную блокадную зиму 1941/42 года детально подсчитать умерших от голода было некому. Первой объявленной цифрой погибших было 632 тысячи человек. Но впоследствии советские историки уточнили эту цифру, что и нашло отражение в пятом томе “Очерков истории Ленинграда”. Вот что написано в этот авторитетном труде: «От налетов авиации и артиллерийских обстрелов погибло 16 467 ленинградцев и 33 782 человек получили ранение. Не менее 800 тысяч ленинградцев (курсив мой. – Г. Ж.) погибло от голода и лишений – таков итог вражеской блокады»[22].
Вместо этого текста в третьем издании мемуаров Г. К. Жукова, выпущенных в свет уже после смерти их автора, в 1978 г. и во всех последующих изданиях читателю предлагается прямо-таки противоположное «мнение» мемуариста: «В страшную зиму 1941/42 года детально подсчитать умерших от голода было некому. Но впоследствии Чрезвычайная Государственная Комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков установила, что во время блокады Ленинграда погибли от голода около 642 тысячи человек и от налета фашистской авиации и артобстрелов пали около 21 тысячи человек»[23]. Такое обращение с текстом воспоминаний Г. К. Жукова, которому в вопросе о жертвах ленинградцев в годы блокады приписано утверждение прямо противоположное тому, которое он отстаивал сам, оскорбляло память не только выдающегося советского военачальника, но и защитников Ленинграда. Решительное осуждение подобной практики прошлого, отмена монополии того или иного авторитета на «окончательную истину» стали необходимыми условиями на пути восстановления исторической правды в нашей истории, в том числе и в истории героической обороны Ленинграда в годы Великой Отечественной войны.
И все же никакие Павловы и Сусловы не могли остановить начавшийся процесс научного изучения ленинградской блокады. Первым монографическим исследованием этой проблемы стала вышедшая в 1959 г. книга московского историка А. В. Карасева «Ленинградцы в годы блокады».[24] Автор книги, воевавший на Ленинградском фронте и ставший после войны научным сотрудником Института истории АН СССР, изучил и ввел в научный оборот огромный пласт документов из центральных и ленинградских архивов. Именно эти новые документы позволили А. В. Карасеву правдиво осветить самые разные стороны блокадной жизни ленинградцев, показать последствия голода и холода, унесших в первую блокадную зиму сотни тысяч жизней.
Вскоре после появления книги А. В. Карасева вышел целый ряд работ и ленинградских авторов, которые осветили важные вопросы жизни блокадного Ленинграда[25]. Но по богатству документального материала и его осмыслению, и тем более по эмоциональному воздействию на читателя, они уступали книге А. В. Карасева. Заметная боязнь авторов сказать правду о блокаде Ленинграда была прямым следствием «Ленинградского дела» и партийного контроля над исторической
