хождение у любителей… Да и проза ваша нравилась – этакие руины, развалины несостоявшихся стихотворений.
Еще до реабилитации Цыбулевский попытался поступить в Московский литинститут, но безуспешно: помехой стала не национальность, а неснятая судимость.
15 января 1958 года Шура подал заявление на восстановление в Тбилисском госуниверситете им. И. В. Сталина, и уже 21 января его приняли на третий курс. Назначили и стипендию (133 рубля[21]). Еще будучи студентом, стал писать в местную «молодежку» – газету «Молодой ленинец»[22].
3 мая 1960 года Цыбулевский защитил дипломную работу на тему «Метафоры и сравнения». И уже 29 июня 1960 года он получил диплом по специальности «русский язык и литература». Приобретенная профессия – филолог, преподаватель русского языка и литературы средней школы[23].
Но средняя школа так и не дождалась свежеиспеченного педагога. Начиная с 22 октября 1960 года Александра Цыбулевского, прекрасного фотографа, взяли на работу в Институт востоковедения АН Грузинской ССР. Должность – заведующий фотолабораторией, миссия – фиксировать события и экспедиционные находки.
Очень быстро Цыбулевский познакомился и подружился со многими замечательными коллегами – востоковедами и искусствоведами, филологами и библиотекарями. Благодаря институту он довольно много путешествовал – как по Грузии, так и вдалеке от нее – в Дагестане или в Средней Азии. Его среднеазиатская и дагестанская командировки вошли в ткань его прозы («Хлеб немного вчерашний» и «Шарк-шарк»).
Прежде чем переехать в современное здание на проспекте имени Церетели (!) вблизи парка Ваке, Институт помещался в одном крыле бывшего Заведения св. Нины[24]. Над лестницей, в маленькой каморке, была «оборудована» фотолаборатория, в которой постоянно горел красный свет и Шура либо кудесничал, сгорбившись, с проявителями, либо сидел в «предбаннике» и читал (а наверняка и размножал фотоспособом) все новые книги прекрасного издательства «Самиздат».
«Кто?» – спрашивал он, не поднимая головы, если кто-то открывал дверь. А иногда и сам стоял на лестничной площадке и зазывал к себе, после чего отрывал востоковедов от востоковедения, подолгу читая божественные русские стихи или прозу. И это было не саботажем, а личным вкладом в создание творческой атмосферы.
Кстати, научная работа самого Цыбулевского выходила за рамки фотографии, фотометрии и фотокопирования: однажды, например, им была обнаружена ценнейшая древняя рукопись – стихотворный вариант грузинской версии повести о Варлааме и Иоасафе XVII века. Об этом писалось в республиканской печати, а Симон Чиковани сказал: «Для меня несомненно, что это – находка поэта».
Вот эта же история в изложении Вадима Ковды, двоюродного брата Шуры:
Однажды он заехал в какой-то городок, в старинный парк, увидел дупло, и сообразил, что оно было на высоте 3,5 метров, а лет 200 назад оно было несколько ниже. Он не поленился, влез рукой в это дупло и вытащил
Вдвое меньше, чем мамина пенсия.
См. библиографию.
Диплом № 677612. Архивное дело № 7506 ТГУ им. Сталина.
Затем партийной школы, а ныне Министерства иностранных дел Грузии.
