style="font-size:15px;"> – Как будто кто-то сразу по две закуривал, – усмехнулся бывший старшина, доставая папиросы.
Стародубцев неожиданно повеселел.
– А ты знаешь, кто вот эту песню написал – «Давай закурим»? Я скажу, ты не поверишь – композитор Табачников предлагает нам закурить.
– Да иди ты. Правда, что ли?
– Серьёзно. Представляешь, как оно бывает? Или взять, к примеру, вот этот Мясной бор, который у меня за огородами теперь. Сколько там осталось человеческого мяса. И нашего, и немецкого. Ладно! – сам себя перебил Стародубцев. – Не будем о грустном. Праздник всё-таки. Новоселица.
Старшина походил по двору, крахмально поскрипывая форсистыми офицерскими хромочами – в карты выиграл после Победы. Четырёхпалым своим кулаком постучал по брёвнам.
– Шикарную домину забабахал. В такой хоромине короедов должно быть – цельный отряд.
– Будет, – заверил Стародубцев. – Постараюсь.
– Не подкачай, братуха. – Рукосталь подмигнул. – Прибор ночного виденья в порядке? Оловянный солдатик в строю?
– Нормально. – Стародубцев поглядел куда-то вдаль, в серо-молочный сумрак. – А немцы-то не дураки. Прибор ночного виденья они ведь первыми изобрели. «Вампир» назывался.
– Попили русской кровушки, вампиры чёртовы. – Бывший старшина, остервенело сплюнув, затоптал окурок и достал другую папиросу. – Как вспомню, так волос дыбом.
Эту тяжёлую, «свинцовую» тему не хотелось продолжать, и Стародубцев нашёл себе заделье во дворе – стал проверять на прочность плахи, сбоку крыльца приколоченные перед самым новосельем. Он вообще по натуре своей ни минуты не мог оставаться без дела. «Гомоюн» – так в Сибири когда-то называли мужиков, старательных в семье и по хозяйству. А Солдатеич был сибиряк. Вот почему на фронте к нему прилипло это сибирское странное прозвище – Гомоюн.
Приподнимаясь на цыпочки, бывший старшина посмотрел поверх забора и сказал:
– Гомоюн! Кажется, гости к тебе припожаловали. Да не простые, похоже. Заморские.
Автомобильные фары полосонули по сумеркам. К дому подкатило какое-то начальство на чёрной «Волге». Во двор вошёл солидный человек в костюме – Пустовойко Азар Иосич: походка с подвывертом, круглый живот, как пьедестал для галстука, самодовольная физиономия. Пустовойко не знал, кто именно справляет новоселье, он просто объезжал свои новые владения – из Москвы перебрался на «княжество» в эти края. Зато фронтовик уже знал о появлении Пустовойко.
– Начальство решило проздравить, – сказал Стародубцев и скрылся в избе, чтобы через минуту выйти с подносом – хрустальная рюмка сверкала, водкой налитая всклень.
Рукосталь, недолюбливавший всякое начальство, с недоумением наблюдал за хозяином.
– Глаза бы мои не глядели, – пробормотал он, уходя в избу. – Чего это ты перед ним пресмыкаешься?
– Уважить надо, – сдержанно сказал хозяин.
Пустовойко
