в беспартийное болото, где быстро и закисали.
Теперь слышались и такие разговоры:
– А разве при царе плохо жилось? И кормежка была лучше. И по стопке давали. От этих революций только башка трещит, ну ее!
Немцы наступали по всему фронту, и сложный вопрос о братании заглох сам по себе. Куда же там брататься, если брат-немец своего брата-русского на штык сажает и радуется… Кайзер забрал Тарнополь, наши войска оставили Галич и Станислав, все рушилось в наступлении, к которому призывал Керенский, и наступление обратилось в беспорядочное бегство и дезертирство. Русские войска разложились! Не желая воевать, они мародерствовали, занимались грабежом, насиловали женщин. Это была уже не та победоносная армия России, какую знали раньше, – это был деморализованный сброд… Ленин был прав, когда эту армию распустил и стал создавать новую армию – на новых началах.
А сейчас наши дела плохи, читатель!
Вскоре дезертировал минер «Новика» – лейтенант Мазепа. Вещички свои он оставил в каюте, чтобы они его в бегстве не связывали. Бежал в лучезарное сияние желто-блокитной хохлацкой автономии. Неожиданно к Артеньеву явился с рапортом Паторжинский.
– Я тоже ухожу, – заявил он.
– Дезертируете, – поправил его Сергей Николаевич.
– Нет. Я ухожу. Минер удрал на мотив «Ой, не ходы, Грыцу», а я ухожу по мотивам благородного полонеза Огинского…
Артеньев жестоко изодрал в клочья рапорт штурмана:
– К чему это? Бегите уж так. Без официоза…
С вахты доложили:
– От Куйваста подходит «Гром»…
Мягкий толчок корпуса, скрип кранцев, хруст швартовых канатов – и «Гром» прильнул бортом к своему старшему брату. В дверь каюты Артеньева сразу же постучали – вошел артиллерист с «Грома», совсем молоденький лейтенант Владимир Севастьянов[1].
– Садись, красно солнышко, – невольно обрадовался Артеньев свежему человеку. – Откуда пришли и куда уходите?..
В разговоре о том о сем Севастьянов сказал:
– А я по делу… У меня сразу три гальванера сбежали, Сергей Николаич, не пожертвуешь ли для «Грома» одним? А то ведь случись – противника встретим, нам даже не отругаться от него. Со Старком мы договоримся: перепишет. Не скупись – дай!
Артеньев долго молчал, соображая. Потом сказал:
– Дам. Вот, ознакомься с этой светлой личностью…
Просматривая бумаги гальванера, Севастьянов спросил:
– Нет ли подвоха, Сергей Николаич, с твоей стороны? Ты сам был артиллеристом, как же можешь отдать такого специалиста?
– Ты просишь. Я уступаю. Чего не понять?
– Да ведь гальванер этот сущее золото для ПУАО.
Артеньев решил быть честным с товарищем:
– Володя, отдаю потому, что он большевик… Забирай!
Севастьянов пожал плечами, засмеялся, наивный человек:
– А у нас на «Громе»
В. В. Севастьянов – погиб в 1919 году в боях за Советскую власть, будучи командиром эскадренного миноносца «Гавриил».
