свою сумку. На этот раз у Ричера тоже была сумка, красная, холщовая, возможно, из Национального музея воздухоплавания и астронавтики. Или какой-то служащий Государственного департамента носил в ней ланч, а у него ее забрали, поскольку возникли форс-мажорные обстоятельства, и сложили туда двести фотографий с паспортов. Оказалось, что это очень много. Каждый снимок был приклеен на карточку с именем и номером паспорта. Ричер и Нигли просмотрели часть, обмениваясь ими, точно игральными картами. Нашли экспатрианта, живущего в Гамбурге, представителя контркультуры с копной волос. Официальная фотография оказалась лучше той, что напечатали в подпольном журнале, более четкой и блестящей. Стандартный размер, белый фон. Мужчина смотрел прямо перед собой, в глазах застыл вызов. Большая голова на тонкой шее.
– Это не он, – сказал Ричер.
– Почему?
– Он что-то делает с волосами, чтобы они так выглядели. А если и не делает, это своего рода выбор, заявление. Как будто он хочет сказать: «Посмотрите на меня. Оцените мои волосы». Он вроде тех парней, которые носят шляпы. Они тоже говорят: «Посмотрите на меня. Оцените мою шляпу». Тебе не кажется, что это в определенном смысле жест отчаяния, неуверенности в себе? Словно того, что у них внутри, недостаточно. Такие люди не пишут программы, способные уничтожить вселенную. Если ты достаточно умен, чтобы создать нечто подобное и продать это за сотню миллионов баксов, да еще в полной тайне, ты ни в коей мере не будешь чувствовать неуверенности в себе. Ты лучший, ты король.
Они убрали фотографии обратно в сумку и поели. Нигли сидела у окна и вскоре уснула, прислонив голову к стене – меньше опасность случайного контакта. Ричер не спал. Он думал про свидетеля. Муниципальный служащий с агрессивными взглядами. Возможно, пустая трата времени. Или человек, который спасет вселенную. Джеку очень хотелось на него взглянуть. Он чувствовал себя самолетом, который мчится на восток, чтобы встретить рассвет.
Американец причесывался, глядя в зеркало в ванной комнате отеля, в котором остановился. Он рано встал. Без всякой на то причины. Он прекрасно спал и был спокоен. Но решил, что пришла пора возвращаться. Он примет душ, соберет вещи и отправится в путь до того, как начнется утренний час пик. А дальше поплывет по течению.
Но сначала он хотел выпить кофе, поэтому надел вчерашнюю одежду и причесался. Волосы у него стояли торчком от подушки, поэтому он открыл кран и смочил их водой. Потом посмотрел на себя в зеркало. Нормально. Ему всего лишь предстояла короткая поездка вниз и обратно вверх на лифте. В вестибюле он налил себе кофе навынос из серебристого кофейника, стоявшего на столе перед столовой. На таком же столике по другую сторону двери лежали газеты. Очевидно, голландские, а еще британские, французские, бельгийские и немецкие. И «Геральд трибьюн» из дома. Они были разложены аккуратно, ровными стопками.
В бельгийской газете не оказалось ничего такого, что могло его заинтересовать. Никаких заголовков и статей. Ничего на первой странице гамбургской
