как на улицу Элизабетес из-за сада Верманис вырулила легковая машина. Она ехала в нашу сторону, водитель явно пытался успеть проскочить на зеленый свет, уже начавший мигать, поэтому прибавил газу и уже включил правый поворотник, готовясь повернуть на Бривибас. Шульц остановился на краю тротуара, как и я, ожидая зеленого. Мы посмотрели друг другу в глаза, и клянусь, на его лице я не заметил ни тени тревоги, никакого беспокойства, наоборот, оно светилось радостью, как я теперь понимаю, от встречи со старым другом; думаю, в эту минуту он ощущал себя по-настоящему счастливым человеком. Шульц еще раз мне улыбнулся, а потом шагнул на проезжую часть дороги… прямо под колеса мчащегося автомобиля!
Все произошло неожиданно и быстро. Водитель, конечно же, видел, как под колеса его машины кто-то стремительно и опрометчиво шагнул, но свернуть в сторону не успел. Раздался глухой удар, и Шульц, точно тряпичная кукла, неловко кувырнулся сначала вбок, потом на землю. Я зажмурился, инстинктивно втянув плечи внутрь, весь скукожился, сжался в комок – было такое чувство, будто это меня самого шибануло автомобильным крылом. Только и услышал, как противно взвизгнули покрышки уезжавшего с места происшествия автомобиля. Открыв глаза, увидел на тротуаре метрах в трех от проезжей части абсолютно недвижимого Шульца, лежащего на спине с раскинутыми в стороны руками и неестественно вывернутыми ногами. В расплывающейся багровой луже крови пугающе выделялась голова с разметанными по асфальту седыми волосами. Как увидел его таким, так сразу понял: он – мертвый, живые люди так не лежат. Стоял, наверное, секунд пять как вкопанный, остолбенев от дикого ужаса, и просто не мог поверить глазам, а потом бросился бежать в сторону сада Верманис. У меня элементарно сдали нервы, и первым желанием было избавиться от внезапно возникшего кошмара. Уже на привокзальной площади меня догнал скулящий вой одинокой сирены «скорой помощи» или полиции, прибывших к бедному Шульцу.
Интуитивно я стремился к своей «Ладе», точно к спасательному кругу. Вот и она, стоит, дожидаясь хозяина. Клацая зубами, точно отбивая морзянку, долго не мог вставить в щель ключ зажигания – руки тряслись, как у алкаша. Хотел только одного – как можно быстрее убраться из Риги и мчаться обратно в Питер, вновь оказаться в привычной домашней обстановке, быть рядом с дядей, готовить нам обоим еду, зубрить латынь – да-да, я грезил даже об этом пренеприятном факторе (у меня, как известно, переэкзаменовка была не за горами, чтобы избавиться от ненавистного «хвоста»; «пора уж браться за ум», как говаривал мой добрый дядюшка). Так я себя успокаивал, пытаясь выкинуть, стереть из памяти, как ненужный файл, забыть чудовищно-страшное происшествие, свидетелем которого стал… Наконец мне удалось вставить ключ, машина завелась с пол-оборота, и я с места рванул по направлению на восток – вперед! На Питер! Но не проехал, наверное, и километра, как из-под капота повалил белый дым – опять закипел тосол. В бешенстве саданул пару раз по клаксону. «Лада» просигналила душераздирающе
