все стало хорошо. Его повышали по службе, англичане привязались к нему, уважали его как выпускника хорошей английской частной школы, который прекрасно говорит по-английски со свойственным правящим слоям акцентом и демонстрирует высокий класс во всех традиционно английских видах спорта, как все, кто входил в элиту империи до него.
«И вот теперь шестьдесят третий год, мне тридцать девять, и завтра… нет, не завтра, в воскресенье, в воскресенье гонки по холмам, а в субботу скачки, и Ноубл Стар – Ноубл Стар, или Пайлот Фиш Горнта, или лошадь Ричарда Квока, нет, Баттерскотч Лэсс Ричарда Квана, или аутсайдер Джона Чэня Голден Леди? Поставлю-ка я на Голден Леди – все до последнего пенни, да, все, что накоплено за всю жизнь, а еще свой „порше“, хотя это, конечно, глупость, но мне придется это сделать. Придется, потому что так велел Кросс, и Роберт с ним согласен, и они оба сказали, что я должен поставить еще свою жизнь, но господи боже, ведь Голден Леди прихрамывает в паддоке, а ставки уже сделаны, и вот они уже пошли и мчатся, давай, Голден Леди, давай ради Мао, пусть нависли грозовые облака и сверкает молния, давай, все мои сбережения и моя жизнь поставлены на твой паршивый, мерзкий, проклятый, о Председатель Господь, не оставь меня…»
Он уже глубоко погрузился в сон, и сны у него были скверные, наркотические, и Хэппи-Вэлли – Счастливая Долина – стала Долиной Смерти. Его глаза не почувствовали, как зажегся свет и распахнулась дверь.
Пора было начинать снова.
Армстронг смотрел на друга, жалея его. Свет был тщательно приглушен. Рядом стоял старший агент Малкольм Сунь, охранник и доктор из штата Эс-ай. Маленький, юркий, лысоватый, живой и вертлявый, как птичка, доктор Дорн измерил Брайану Квоку пульс и давление, послушал, как бьется сердце.
– «Клиент» в прекрасной форме, суперинтендент. В физическом плане, – сказал он с еле заметной усмешкой. – Кровяное давление повышено, сердечко частит, но это и неудивительно. – Он сделал соответствующие пометки в «истории болезни» и передал ее Армстронгу. Тот посмотрел на часы, записал время и тоже поставил подпись.
– Можете продолжать, – произнес он.
Доктор тщательно наполнил шприц. С превеликой осторожностью он сделал Брайану Квоку укол в ягодицу новой иглой. Не осталось почти никакого следа, лишь крохотная капля крови, которую он вытер.
– Ужин, когда скажете, – с улыбкой проговорил он.
Армстронг лишь кивнул. Охранник Эс-ай добавил в ведро немного мочи, и это тоже было отмечено в «истории болезни».
– Вот ведь додумался измерять уровень. Не ожидал от него этого, – прокомментировал Малкольм Сунь.
Инфракрасные лучи позволяли легко следить за малейшими движениями «клиента» через смотровые отверстия в светильниках на потолке.
– Цзю ни ло мо, кто бы мог подумать, что он лазутчик? Умница такой всегда был, ети его, умница.
– Будем надеяться, что бедняга не слишком, ети его, большой умница, – мрачно
