на чем мы остановились, ах да, ты собирался сообщить мне о местопребывании твоего отца. Так где он?
– Да я же не знаю, товарищ.
– Не называй меня товарищем! Ты этого не заслужил.
– Я не знаю, где он, сеньор.
– Отлично. Подождем. – Он пододвинулся поближе к мальчику, глядя на него в упор. – Твой отец трус и поэтому не осмелится явиться ко мне, а значит, у нас не останется иного выхода, как убить тебя. Жаль.
Ориол резко поднял голову. И неожиданно наткнулся на устремленный на него ледяной взгляд Валенти, словно тот сказал это лишь для того, чтобы заставить учителя прореагировать.
– Но ведь отцу неизвестно, что я… – пролепетал Вентурета.
– Еще как известно. Не знаю уж, как это получается, но новости разлетаются словно по воздуху. – Он взял табакерку и принялся сворачивать папиросу. – И если он не идет, то только из-за своей трусости.
Он замер с наполовину скрученной папиросой в руках и ткнул пальцем в мальчика:
– Тебе знакомо имя Элиот?
– Нет.
Ориол опустил голову и продолжил вести протокол. Неожиданно он услышал дрожащий голос ребенка:
– Можно мне закурить, сеньор?
– Нет. Раньше надо было соглашаться. – Алькальд пристально взглянул на мальчика, и тот застыл, не осмеливаясь пошевелиться. – Мы с тобой больше не друзья. У меня нет другого выхода, как причинить тебе боль, чтобы ты рассказал все, что знаешь.
Жоан Эспландиу из дома Вентура, Вентурета, издал первый за эту ночь стон, ибо больше не в силах был сдерживать переполнявший его страх.
– Нечего нюни тут распускать, – сказал Валенти, зажигая папиросу. И, выплюнув крошку табака, добавил: – Во всем виноват твой ублюдок-папаша.
Мальчик горестно всхлипнул, и Валенти взглянул на него с презрением:
– Я видел, как умирают мальчишки еще меньше тебя с оружием в руках и с радостью в сердце. – И, придвинувшись вплотную к ребенку, добавил тихим голосом: – А ты распускаешь нюни, как девчонка… – Он выпустил дым парню в лицо и почти шепотом спросил: – Так где твой отец?
– Сеньор учитель… – пробормотал мальчик. – Скажите ему, что я…
– Сеньор учитель здесь всего лишь секретарь. И ты не имеешь права говорить с ним.
Он встал, подошел к Ориолу, который что-то печатал на машинке, и жестом велел ему показать протокольные записи. Просмотрел их по диагонали под пристальным взглядом Вентуреты, который, казалось, надеялся, что записи на этой грубой серой бумаге повлекут за собой его помилование: это была ошибка, от имени самого каудильо приносим наши извинения. Вдруг алькальд сделал недовольное лицо. Потом задумчиво постучал пальцем по тому месту, которое вызвало у него недовольство. Закончив чтение, он положил бумаги перед пишущей машинкой:
– Неверно. Пиши.
Заложив руки за спину, он начал прохаживаться из угла в угол, диктуя: получив приглашение явиться в мэрию, нижеподписавшийся Жоан Эспландиу из дома Вентура,
