отражаясь в сверкающих, до блеска отмытых витринах. Как жирафы огромными своими глазами под длиннющими ресницами станут заглядывать в окна небоскребов, а офисная публика от ужаса станет проливать кофе на белые свои рубашки.
– Мама, у тебя телефон звонит, – окликнул меня Лео.
Я чуть вздрогнула от неожиданности, не заметив, что он, с целой башней мягкого мороженого в руках, уже уселся рядом. Быстро, не теряя времени на паузы, он лизал это мороженое наперегонки с солнцем, нещадно пытавшимся растопить башню.
Нащупала в сумке мобильник, вытащила. Конечно, это Мириам или кто-то из моих вчерашних гостей – наверное, Клаудия, она забыла у меня шелковый шарфик, или Мирко – он ведь такой вежливый, наверное, хочет снова поблагодарить за приятный вечер. Но нет. Номер мне незнаком.
Как тут не встревожиться! Я было решила дождаться, пока в телефоне включится автоответчик. Но затем подумала: Лео рядом со мной, у Лео все в порядке, очень даже в порядке, вон, гигантское его мороженое течет по рукам. А раз уж Лео сидит рядом и сражается с мороженым, то ничего катастрофического произойти не может. И я нажала кнопку приема:
– Да, алло?
В трубке послышался звучный официальный голос:
– Здравствуйте, я говорю с Зарой Петерсен, верно? Это Вильгельм Ханзен.
Я наморщила лоб и ответила сдавленным голосом:
– Да, я слушаю.
– Госпожа Петерсен, я сотрудник Министерства иностранных дел. Рад, что вы взяли трубку. Мы пытались дозвониться вам на домашний телефон, но потом мне, к счастью, удалось узнать ваш мобильный номер. У нас имеется для вас важное сообщение, ни в коем случае мы не хотели бы, чтобы вы узнали новости из прессы.
От неожиданности у меня пересохло во рту. Я спросила:
– Вы не хотите, чтобы я узнала из прессы… что именно узнала?
Понятно, что он сейчас скажет. Из Министерства иностранных дел мне могут звонить только по одной причине. Этого звонка я ждала семь лет. Все понятно, но поверить все же невозможно. Мне снится сон. Точно, это сон, и сейчас я окажусь в коридоре, дрожа и умирая от страха возле закрытой двери, за которой что-то глухо постукивает.
– Госпожа Петерсен, вы там сидите?
– Да. Сижу.
Я взяла себя в руки. Целых семь лет я готовилась к этому звонку. И я готова. Вильгельм Ханзен из Министерства иностранных дел не может сообщить мне ничего такого, к чему я не была бы готова. Ему не удастся нарисовать мне картину страшнее той, что я сама себе нарисовала бессонными ночами. Сейчас он мне это скажет, и я смогу все начать с начала. Грядут перемены. Вот оно, верное слово.
Откашлявшись, я попросила:
– Ну же, говорите!
Последовала короткая пауза, затем Ханзен начал свою речь. Молча я его слушала. Когда мы закончили разговор, я нажала на блокировку телефона, сунула его обратно
