его был тихий и скрипучий. Это был голос чужака.
Мир затих. В нем больше не действовали законы времени и пространства. Я почувствовала легкость. Опустила глаза и увидела, что ноги мои уже не касаются земли, попыталась вытянуть их и нащупать опору, но не находила. Попробовала хоть за что-то зацепиться, но все парило в воздухе вместе со мной. Вещи, люди. Меня отделяли от земли то всего несколько сантиметров, то метр, два, а потом вдруг – десять. Я отчаянно гребла руками и ногами и не видела ничего, за что могла бы ухватиться, но кругом – ничего твердого, одна пустота. Я поднималась все выше и выше и вот уже добралась до макушек деревьев, поравнялась с крышами небоскребов, медленно и неудержимо тянуло меня вверх, и мир подо мной неумолимо мельчал.
А потом вдруг сила тяжести вернулась, и меня потянуло вниз. Мир устремился мне навстречу, и я впечаталась в него со всей силы.
Я снова стояла здесь, на летном поле. На двух ногах.
Передо мной – незнакомец. Во взгляде его читалось ожидание. Я не шевелилась, и тогда незнакомец, не говоря ни слова, сделал шаг в мою сторону, – движения угловатые как у робота, и я еще подумала: он даже не похож на человека, это автомат! А потом он притянул меня к себе. Я стала задыхаться, хотела оттолкнуть его, но не могла пошевелиться. Меня словно парализовало. Незнакомец не отпускал.
Я пристально всматривалась в человека, стоявшего со мной, изо всех сил стараясь найти что-нибудь знакомое, но ничего не находила. И дело даже не в том, что Филипп был высоким и сильным, а этот – немногим выше меня. Дело даже не в бороде, покрывавшей щеки, так что проверить было невозможно, есть ли у него ямочки на щеках, как у Филиппа. И даже не в манере себя держать.
Все дело было в глазах, – они не излучали ни малейшей теплоты и в то же время казались гораздо темнее тех глаз, в которые я влюбилась много лет назад. Я почувствовала, как встали дыбом волосы на моем затылке. Каким бы изможденным ни представлялся этот человек, от него исходила тревожная энергия.
ЭТО. НЕ. ФИЛИПП.
Я находилась в плену кошмара. Все происходящее здесь чудилось таким странным и гротескным, что мой мозг просто отказывался видеть в этом хоть какой-нибудь смысл.
Кто этот человек?
Почему он сжимает меня в объятиях?
Почему его называют «господин Петерсен»?
Я тряхнула головой, как пугливая лошадка. Незнакомец все еще крепко сжимал меня.
Неужели они и впрямь считают, что это Филипп?
Я едва переводила дыхание.
Они действительно считали, что это Филипп.
Что тут происходит?
Я не понимала, что все это значит, почему он это делает, кто этот человек, я видела его впервые в жизни, что он здесь забыл, почему выдает себя за Филиппа, как у него хватает наглости прикасаться ко мне, и где, где, черт возьми, мой муж?
Меня все еще сжимали в железных тисках, сердце билось неровно, и мне уже не хотелось, чтобы оно вообще билось, воздуха
