звонко рассмеялась в ответ и стала петь по-польски. Отец, наблюдая за дочерью, радовался за нее: кажется, возвращаются к ним опять счастливые времена.
Недалеко от городка Стародуба к возку подъехал молодой шляхтич. Путники остановились, а стрельцы разнуздали лошадей, повели попоить их к речушке, затем после пыльной дороги решили передохнуть сами. Остались только отец и дочь. Молодой поляк подошел к Марине, поклонился ей в пояс, сообщил:
– Марина Юрьевна, царь Дмитрий ожидает вас в Стародубе и хочет свидеться, но… – шляхтич замялся, не зная продолжать ли ему дальше и, наконец, выдавил из себя: – но вы встретитесь не со своим мужем, а совершенно с другим человеком, и вряд ли он вам понравится. Так что решайте: встречаться вам с ним или ехать в Польшу.
Это сообщение, словно громом, поразило Марину. Она зашаталась. Посланник едва успел подхватить ее под руки. Все надежды их рушились вновь. Опять какой-то самозванец! Снова обман! Она присела на принесенный слугами стульчик, устало произнесла:
– Дальше мы не поедем, ставьте здесь шатер. Пусть он сам сюда приезжает, посмотрю, что это за суженый и новый государь – Дмитрий Иванович.
Марина заметно сникла, ее веселое настроение сменилось задумчивостью и раздражительностью. Она повернулась к молодому гонцу, резко бросила:
– Пусть новоявленный царь явится сюда встретить молодую жену, а там посмотрим, что делать!
Вскоре появился ничего не подозревающий сотник со стрельцами, готовый продолжать путь, но, увидев, что слуги ставят палатки, спросил:
– Почему прекращаете путь без моего ведома?
К сотнику подошел граф и, искусно притворяясь, печально заявил:
– Дочка очень плохо себя чувствует. Мы просим сделать остановку, пусть Марина немного поправится, а завтра продолжим свой путь.
Сотник без колебаний согласился и дал стрельцам команду располагаться на отдых.
Отец и дочь, удалившись в палатку, присели на свой походный сундук с нехитрым барахлом, напряженно молчали, думая каждый о своем.
Граф Мнишек размышлял: «Кажется, появилась у нас хоть какая-то возможность опять возвыситься, иметь власть и звонкую монету в кошельке. Кто бы он ни был, надобно уговорить дочь сойтись с этим новым царьком; может, у него лучше получится, чем у прежнего ее мужа».
Марина была в сомнениях, вся душа ее взбунтовалась, ей хотелось плюнуть на все и мчаться в Польшу. «Ну, а там что? – рассуждала она. – Позор! Нищета и убогость! Все ясновельможные пани будут подсмеиваться! Они-то уж припомнят мне блистательный отъезд в Россию!»
До сих пор стоят у нее перед глазами эти ненавистные, завистливые взоры знатных дам. И теперь они будут подсмеиваться, хихикать в уголках, сочиняя про нее сплетни. Нет, в Польшу она не помчится, будет до конца оставаться царицей! А вдруг все получится? Надо еще посмотреть на новоявленного царя-самозванца.
Отец ее, как будто угадав мысли дочери, произнес:
– Уж ты, Маринушка, не торопись бежать; может быть,
