не прошел.
– А если они сегодня запоздают? – возразил Эттер. – Так и будем ждать, покуда комендантский час начнется?
Эттер не боялся оказаться на улице после сигнала. Ну и что же, что учителя вечно ругали его, называя шпаной? Подумаешь, велика важность. Ну да, шпана. Зато все закоулки и перелазы он знает, как свои пять пальцев. Никому его на улице не взять. Хоть патруль, хоть облава – Эйтье оторвется от кого угодно. Беда была в другом. В последнее время проклятые эгеры взяли моду во время комендантского часа врываться с проверкой в дома – все ли на месте? И горе той семье, в которой недосчитаются по спискам хоть одного человека! Возьмут всех до единого.
Никогда нельзя предсказать, к кому нагрянет патруль и в какое время – то ли среди ночи спящих поднимут и пересчитывать станут, то ли к самому началу запретного времени подгадают, чтобы перехватить опоздавших. Нельзя Эйтье домой опаздывать – у него дедушка и сестренка. А у Ланны – родители. Неужели она совсем о них не думает? Да и о себе, если уж на то пошло, – ее ведь проверяющие наверняка дождутся и сцапают!
– Если домой опоздаем, а там проверка, можно еще отовраться как-нибудь, – покачала головой Ланна. – Ну, попробовать хотя бы отовраться. А вот если нас патруль с поличным застигнет, тогда нам крышка, и родным нашим тоже. Куда ты так торопишься, Эйтье?
Эттер пробурчал что-то неразборчивое, неохотно признавая ее правоту, и отвернулся.
Белый прямоугольник наклеенного на стену приказа отчетливо выделялся в подступающих сумерках.
Эйтье ссутулился и засунул руки в карманы, чтобы преодолеть искушение – они так и чесались сорвать проклятый листок. Раньше он это проделывал в мгновение ока: раз – и нет листка. Но эгеры так насобачились клеить свои писульки, что с приказом пришлось бы повозиться. Незаметно его не содрать.
Ну и пусть. Сегодня Эттер не будет ни срывать приказ, ни замазывать. Он придумал кое-что получше. Ну… если честно, это Ланна придумала, зато Эттер сообразил, чем ее придумку до ума довести. На его предложение согласились все.
– Патруль, – шепнула Ланна. – Давай…
– Нет, ну я так не согласен! – бойко зачастил Эттер, словно продолжая начавшийся ранее разговор. – Красная цена – три медяка, и никаких!
Уличная торговля была запрещена, но патрули смотрели на нее сквозь пальцы. Эгеры – потому что считали, что здешних варваров никакие законы не исправят, а таскать всех мелких нарушителей под арест – комендатура треснет. А патрули из местных перебежчиков – были и такие – предпочитали поживу аресту и охотно брали откуп. Конечно, всегда был риск нарваться, но до сих пор Ланне и Эйтье все сходило с рук.
Этот патруль был эгерским, и его не интересовало, могут ли дать на лапу тощая замурзанная девица с лотком всякой мелкой всячины и вихрастый мальчишка-покупатель.
– За три я тебе могу только обертку продать, – возразила Ланна. – Восемь, и дешевле не будет.
Эттер
