ситуацией. Мне нужен секретарь, который будет мне верен, а не побежит на поклон к моим врагам.
– Не люблю бегать, дыхание, знаете ли, сбивается, – равнодушно пожала плечами, решив для себя, что раз меня до сих пор не сдали страже, как беглую преступницу, Идену я нужна больше, чем он мне.
Пристально посмотрев на меня, он обреченно вздохнул, вытащил из ящика кристалл связи, торжественно выложил поверх бумаг и активировал.
Со мной снова играли, пытались вынудить согласиться, ведь звонить он мог только в одно место – сыскарям. Когда его пальцы начали набирать на гранях код, я усомнилась в своей правоте: короткий номер был предназначен для экстренного вызова стражи. Я сдержалась, не остановила Идена. Ответила на кристально честный взор палача полным решимости взглядом, в котором сквозило сожаление.
– Когда вам удобен выходной, в субботу или воскресенье? – Вопрос застал меня врасплох, чуть не вырвавшееся восклицание пришлось замаскировать покашливанием в кулак. В него же я незаметно сцедила вздох облегчения – на секунду мне показалось, что меня на самом деле сдадут страже.
– Суббота? Воскресенье? – не дал опомниться Иден. Он небрежно столкнул кристалл связи обратно в ящик, плавно поднялся, подхватил мое манто со стола, бросил его на спинку кресла, развернул договор к себе, быстро написал что-то мелким бисерным почерком напротив слова «Приложение» и вложил перо в мои пальцы: – Подписывайте!
Прочитав приписку, я довольно хмыкнула и подмахнула подпись. Клятва в мэрии мне грозила в случае подозрений лэра Регана в шпионаже, он обязывался сообщить мне об этом и доставить в мэрию для визирования клятвы. Уверена, подозрений у палача не появится.
– Воскресенье! – решил за меня Иден, отбирая документы и складывая их в папку. – Ну, а теперь о вашей работе…
Палач подробно изложил мои обязанности, и я поняла, что работа меня ждет нудная и однообразная. С восьми утра до шести вчера мне предстояло сидеть в приемной, сортировать корреспонденцию по степени важности, заносить документы в журнал, встречать посетителей и записывать их в другой журнал. Утром и вечером мне надлежало заваривать чай или варить кофе, много кофе и много чая, потому что мой начальник предпочитал работать по ночам, а посетителей принимал два часа в день – с восьми до десяти утра. Потом отбывал почивать, предварительно напившись чаю. Вечером приезжал в пять часов, принимал бумаги и особо назойливых просителей.
Не думаю, что у палача так много дел или желающих с ним пообщаться, так что я настроилась дуреть от скуки на новом рабочем месте. А стопка бумаг, которую при мне разбирал Иден, скорее всего, накопилась за несколько дней или недель.
Приятным исключением было то, что мне разрешили пользоваться эхом, чтобы понять, так ли важно письмо. Предложила я такой способ проверки закрытой корреспонденции сама, но меня преследовало назойливое ощущение, что Иден планировал применить мои
