развернул передо мной красивый халат и сказал:
– Мам, помнишь, ты мне когда-то подарила этот ковровый халат, а я его тогда, в свои восемнадцать лет, всего-то пару раз надел для прикола, но какие халаты в этом возрасте! Засунул в коробку на антресолях, а когда женился и переехал, забыл про него. Нашёл вот теперь – новый, красивый, тёплый, а мне маловат, тебе вот принёс.
Так и случилось, почти как в той песенке:
От сыночка мне достался почти новенький халат,
За чернику был он куплен тридцать лет тому назад.
Да, тридцать лет тому назад и именно за чернику! Как так за чернику? Сейчас расскажу.
В 86-м году поехали мы с подругой в Окуловку покупать деревенский дом, что в те времена сделать было почти невозможно: надо было поступать на работу в совхоз или вступать в колхоз, выписываться из городской квартиры и прописываться в том домишке. Или брать под опеку бабушку – хозяйку дома и под этим предлогом прописываться, или заключать фиктивный брак с дедулькой – хозяином искомого домика, или давать взятки в сельсовете. Всё это было очень затруднительно сделать, но… делали, умудрялись, обходили-объезжали на кривой, как говорится, козе все эти препоны. Зато надо признать, что из-за этих сложностей дома в деревнях, в глубинке, стоили очень дёшево. В Новгородской и Псковской областях рублей за 300—400 можно было купить справный пятистенок. Ну а в Окуловке, куда ведёт прямая железная дорога из Питера, подороже было – рублей 500—600. Это при средней зарплате в те времена в 110—120 рубликов.
Вот мы и ехали туда, имея конкретный адресок одной такой бабульки и пароль для административной тётеньки в сельсовете от некоего среднего начальничка из Леноблсовета.
Бабулька приняла нас как родных, накормила, напоила и рассказала, что перебирается жить в соседнее село к дочке и наши 600 рублей ей будут как приданое. А чтобы узаконить сделку, одна из нас пусть зарегистрируется в сельсовете с её сыном, который вообще-то находится в каких-то отхожих промыслах, но для этого случая специально приедет завтра.
Утром бабулька полола грядки в огороде, а мы пошли в сельсовет – найти зампредседателя, сказать пароль и заручиться поддержкой. А там у нас вышел полный облом: я была в очень короткой юбке, а моя подруга надела свитерок коротенький и малиновые лосины, которые и в городе были только-только в новинку, а в деревне вызвали непредсказуемую реакцию! Вообще-то, можно было это предвидеть, но мы как-то не подумали…
Ну, пока мы шли по безлюдной улице, никто нас не видел: в деревне все заняты делом, а не прогулками. Правда, встречные козы и один агрессивный гусак довольно бурно реагировали на малиновые Ирочкины ножки. Но из сельсовета нас погнали матом, а цензурная часть хоровых порицаний звучала примерно так:
– Ишь, припёрлись (непереводимые обороты) … балерины из погорелого театра, туда вас и сюда (непереводимая игра слов) … а ну (непереводимая
