откланялись и вышли во двор. Отослав квартального на розыск местных дворников, Гаевский повернулся к Иванову:
– Что-то много у нас проколов, Агафон. Как же это может быть, что Миронович спокойно ушёл с места преступления и предупредил домашних, а-а? Куда пристав смотрел?
– Пристав сидел на ломберном столике, – усмехнулся Иванов, вспомнив «летучее совещание», устроенное Саксом, – Но это, конечно, бардак какой-то. Главное состоит в том, что Миронович обернулся туда-сюда и никто из полицейских в кассе не заметил его отсутствия. А ведь он должен был отсутствовать не менее часа!
– Хороший у него тыл, правда? – спросил Гаевский, имея в виду поведение Фёдоровой.
– Я в этом даже не сомневался. К этой женщине через сожителя пришло богатство. Она его не сдаст.
Дворницкая располагалась в самом углу двора в полуподвальной комнате, изгибавшейся буквой «Г». Одна дверь в нее вела из-под лестницы первого этажа подъезда, а другая – со двора. Несмотря на настежь открытые форточки, в ней было душно от трех закипавших самоваров, установленных в ряд на длинной печи. Солнце совсем не проникало в тёмные оконца, выходившие в тесный двор, застроенный дровяным и каретным сараями.
Дворников оказалось двое, оба лет пятидесяти, рослые, немногословные.
Старший из них, Егор Шишкин, смуглый мужчина с насупленными черными бровями, придававшими ему хмурый вид, возился с печкой, и отвечал на вопросы полицейских словно по принуждению, вяло. Младший, вызванный квартальным с улицы, примостился на колченогом табурете, смотрел на визитёров выжидающе.
– Да, г-н Миронович вернулись вчера в 22.30. Это точно, – уверенно сказал Шишкин.
– Вы на часы посмотрели? – Иванов демонстративно оглядел помещение. Никаких часов не было в помине. – Откуда время-то могли знать?
– Напротив нас, через дорогу – гостиница «Александрия», так её как раз на ночь запирали. А они всегда закрываются в пол-одиннадцатого.
– Ну, хорошо, а сам Миронович в каком расположении духа был? разговорчив?
– Да я его только через окошко и видел, – подал голос сидевший на табурете дворники, – У него от парадной свой ключ, он сам вошёл. Я ещё и говорю Егору – счас за самоваром пришлют. И точно!
– А он что, пешком был, не на извозчике?
– На извозчике он не часто приезжает. К нам подъезд неудобный. Чаще всего Миронович пешком от остановки конки ходит, – продолжал отвечать младший дворник, – Иногда, правда, на своем шарабане ездит. Он тут у нас, во дворе в каретном сарае обычно стоит. Но вчерась господин Миронович был пешком- это точно.
– Ты его хорошенько разглядел? – Иванов повернулся к дворнику всем телом.
– Да как сказать «хорошенько»? Темно уж было, а у нас фонарь перед подъездом когда зажигается, светит входящему в спину, лица не особенно видно.
– Так что, ты не уверен?
