о высоком значении слов «Кровь» и «Почва».
Только теперь Леня понял причину враждебности окружающего мира: эта причина заключалась в извечной ненависти людей низшей расы, недочеловеков, к представителям расы господ…
А в том, что сам Леня принадлежал к расе господ, он нисколько не сомневался.
Как все жалкие, закомплексованные неудачники, он искал причину своих неудач, причину своей никчемности в каких-то внешних обстоятельствах, в других людях, в происках злых посторонних сил.
Лене было уже почти восемнадцать, когда Владимира Павловича нашли в спальне с перерезанным горлом. Следователь заинтересовался их взаимоотношениями, но Леня числился еще несовершеннолетним, и от него быстро отстали.
Способный юноша унаследовал от старшего друга немного денег (он как-то подсмотрел, где Владимир Павлович прячет свои небольшие сбережения), потрепанный томик «Майн кампф» и серебряное кольцо с черным камнем. Своим новым знакомым Леня говорил, что это кольцо принадлежало когда-то Йозефу Геббельсу. Иногда, впрочем, он сбивался и называл хозяином кольца то Германа Геринга, то Рудольфа Гесса. Впрочем, новые знакомые уже не называли его Леней: именно тогда юноша придумал себе звучный и выразительный псевдоним – Штандартенфюрер.
С тех пор прошло больше десяти лет.
Из некрасивого, ранимого, болезненного юноши Штандартен превратился в некрасивого, злого, самоуверенного мужика с замашками начинающего супермена, поселился в бывшей дворницкой и увешал свое мрачное логово нацистскими флагами, плакатами и прочей сомнительной символикой.
Иногда по вечерам, проводив поздних гостей, Штандартен садился в глубокое кресло с вырезанной на спинке свастикой (он говорил своим гостям, что это кресло стояло в подземном бункере Гитлера, хотя в действительности оно происходило из полицейского участка в Баварии), под сенью развернутого красно-бело-черного флага, сворачивал в трубочку купюру в десять рейхсмарок и с шумом втягивал приличную порцию кокаина.
На парусах очищенного кокаина Штандартен уносился в мир своей мечты, в мир, где властвовали Кровь и Почва. Себя он видел белокурой бестией в черном мундире СС, властителем судеб целых народов. Он стоял на трибуне перед многотысячными толпами единомышленников и бросал им слова, тяжелые и страшные, как гранаты. Или в сопровождении безмолвных автоматчиков шел вдоль строя трясущихся, жалких недочеловеков и резким взмахом руки в черной перчатке выхватывал из строя то одного, то другого, разделяя их, как на Страшном суде: одного – направо, другого – налево.
Лица этих недочеловеков были удивительно знакомыми: он узнавал среди них тех мальчишек, которые высмеивали и мучили в детстве маленького Леню, тех учителей, которые вызывали его к доске на посмешище классу, всех тех, кто воплощал для него враждебный, жестокий и безжалостный мир…
Вот и сейчас, вернувшись к себе, Штандартен хотел принять обычную дозу и улететь на крыльях мечты в далекие
