запомнил еще по лагерной службе:
Все ниже, и ниже, и ниже
советские бомбы летят,
и мы в Эльвебаккене слышим,
как Гитлера кости хрустят.
Все выше, и выше, и выше
мы головы держим в беде…
А ночью они засыпали тревожным, опасливым сном, и над одним из них властно шумели столетние дубы Вацлавского наместья, а другой видел вокзальные перроны, кружились лепестки роз, и Аглая, вся залитая солнцем, шла навстречу, еще издали протягивая к нему свои руки.
Так спали они, положив опухшие от холода, давно не мытые пальцы на ледяные курки трофейных шмайсеров.
Суббота
В кубрике было шумно и тесно. Повсюду качались подвешенные к койкам зеркальца, и матросы, приседая перед ними, торжественно скоблили бритвами щеки. С каждой минутой увеличивалась и без того бесконечная очередь на единственный утюг – гладить праздничные брюки и воротнички. Шел в ход даже сахар – его разгрызали на зубах в порошок и потом, борясь с искушением проглотить, яростно выплевывали на ботинки, – получалось впечатление лака.
Пахло корабельной субботой, то есть, говоря иными словами, мылом, содой, бензином и одеколоном.
Ну а разве можно молчать в такую минуту, когда чуть ли не вся команда собралась в одном кубрике? Конечно, нет! Ну и, понятное дело, говорили не стесняясь.
– Ребята! У кого суконка – пуговицы драить?
– У Мордвинова.
– Эй, Яшка, дай суконку, слышишь?
– Не мешай ему, он мечтает.
– О чем же?
– О лейтенанте медицинской службы. Влюблен!..
– Найденов, быстрее гладь свой океанский клеш.
– А что?
– А ничего, просто быстрота – залог морской службы.
– Эй, награжденные, с вас приходится.
– А вот мы сегодня все выпьем по сто граммов!
– Ну да! По сто граммов – это если во время похода было до пятнадцати градусов ниже нуля.
– А в последнем сколько было?
– Спроси у Хмырова – он знает.
– Хмыров!
– Ну что тебе?
– Какая температура была в последний раз?
– Минус семнадцать.
– Ну вот, видишь, значит, по сто пятьдесят.
– А за шторм нам ничего не полагается?
– Ишь, что выдумал! Море-то вечно штормит, что ж, и нам быть вечно пьяными?
– Кузьма, что ты мне за бритву дал? Как топор!
– Смирно! Товарищ лейтенант, личный состав корабля занимается самообслуживанием. Дневальный по кубрику краснофлотец Ставриди.
– Вольно.
Пеклеванный в хрустящем по складкам кителе спустился по трапу.
– Поздравляю вас с награждением, вас и ваших товарищей, – сказал он.
– И вас также, товарищ лейтенант.
– Спасибо! –
