кольцами и надписью «Москва-80».
Поужинали они в полном молчании, под тихое потрескивание догорающего костра. Костю неудержимо клонило в сон; кое-как справившись со своей порцией, он даже от чая отказался и тут же залег. Виорел не возражал, только предупредил, что ночью может быть холодно, а одеяло в рюкзаке, но это Костя уже и сам знал. Рюкзак он примостил под голову и практически сразу же отключился.
Ночью он проснулся всего один раз, действительно от прохлады. Сходил заодно до ветру, после добыл одеяло, укрылся и уснул вновь.
Когда он вставал, Виорел, не шевельнувшись, открыл глаза, но Костя этого, конечно же, не заметил.
В предрассветных сумерках его вновь толкнул Виорел.
– Поднимайся! Доброе утро!
Костя вздрогнул и приподнял голову.
– Доброе утро, говорю! – повторил Виорел.
– Доброе… – пробормотал Костя и душераздирающе зевнул.
– Как спалось? Не замерз? – поинтересовался Виорел со странной интонацией.
– Нет, я ночью укрылся… – ответил Костя, а затем осекся и в замешательстве поглядел на Виорела.
Тот спрашивал не по-русски, а на языке, которому вчера весь день Костю обучал. И ответил ему Костя на том же языке, но сообразил это не сразу.
– Ой… – растерянно произнес Костя.
– В Джавале не говорят «ой!», – проворчал Виорел. – Тут говорят «вэ!».
Но вид у Виорела, невзирая на ворчание, был очень довольный.
– Давай, давай, подъем! Сейчас наскоро перекусим – и ходу, пока не жарко. На вот, тарелки пойди вымой. И ложки.
Сам Виорел снова занялся костром, однако разогревать подвесил только чайник.
Костя сходил к ручью, умылся, старательно вымыл посуду, хотя оттирать подсохшие остатки каши пришлось основательно, с песочком. Но ничего, справился. Тарелки Виорел насухо вытер и сразу же спрятал в вещмешок; ложки оставил.
– Каша чуть теплая, – объяснил он. – Я котелок оставил у костра, а ночью так и вовсе на пепел передвинул. Если по тарелкам раскладывать – остынет враз. Да и мыть второй раз неохота, время потеряем. Давай по-крестьянски, из котелка.
Костя, понятно, не возражал.
Снедь действительно оказалась еле-еле теплой, но пошла за милую душу, очень скоро ложки заскребли о дно котелка. Подобрали все подчистую. Виорел велел Косте уложить в рюкзак войлок и одеяло, а сам метнулся к ручью с котелком и вернулся с чистым, даже копоть с внешней стороны оттер, причем времени у него ушло существенно меньше, нежели у Кости на тарелки с ложками.
Потом они допили чай, странно терпкий, но вкусный. Виорел вытряхнул заварку на кострище, а чайник даже ополаскивать не стал, сунул в бумажный пакет из «Ашана» и погрузил в рюкзак Кости, на самый верх.
– Ну, двинули! – бодро произнес он и отработанным движением забросил ношу за спину.
Костя тоже продел руки в лямки – плечи тут же предательски заныли.
