похоти духовной потакая,Увы, отнюдь не пряничной доской,
А уймой стройной молодости – с дулом.
А ты действительно какая-то такая,
Что я с тобой какой-то не такой.
Игры игрека с иксом
что подоплёка – с мягкими гантелями —
как ты проникла в пойму – не пойму
я бредил Модильяни и моделями
а делаю зарядку – на дому
все развелись – друзья враги и роботы
материки и страны и цари
лишь по мостам стучат копыта пыток опыта
а на душе всплывают волдыри
но где-то тлеет – избегая тления —
мой собственный оазис на песке
вдали от удалого удаления
с игрушками лаврушек на виске
он задаёт мне новые задания
и тишину – гармошкой – тормошит —
ещё губной – как завязь мироздания —
и розой ставит лилию на щит
что подоплёка – с мягкими гантелями —
как ты проникла в пойму – не пойму
я бредил Модильяни и моделями
а делаю зарядку – на дому
"Страдает от одышки гений…"
Страдает от одышки гений,
но, обретённый на пути,
весомый сонм моих сомнений
подвигнул ходики идти.
Бездонное дуновение
Зайду на сто грамм в чебуречную,
Потом к Мандельштаму на точку,
Чтоб каждую первую встречную
Вести по речному песочку —
До перекрёстка-распятия,
А вот и церковная кружка,
Наедине с голубятнями,
Как внутренняя наружка —
Среди переулков с кувшинками
Из первозданного снега,
Где малые стали великими,
Какая жестокая нега,
Когда обнимают черёмухи
И кисти сирени с крестами,
Видны мне все меткие промахи,
Хранимые образы – в храме,
Ведь это не книжка с картинками,
А город, раскрытый как книга;
Бывают ли иноки инками?
Но это другая интрига…
Художественный жест
Не поможет копирка —
Вот мы и стали свободными!
Я – под куполом цирка,
Ты – под церковными сводами.
Опыт я приобрёл,
Все тобою грехи перебороны.
Мы опять, как двуглавый орёл,
Смотрим в самые разные стороны.
Снова бегство в Египет —
С апокрифами неслабыми…
Но державу и скипетр
Сжимаем – хоть разными – лапами.
Предшественник звука
Никакая звукоизоляция
не может унять тишину!
Она просачивается,
доставляя мучительное наслаждение.
Ещё бы, тишина – это мощный стон,
с помощью которого
