и вытащил из него своего прыщавого отпрыска.
– На колени! – приказал дрожавшему от страха Феде и умело примененным приемом, какой освоил когда-то, то есть пнув сына сзади в подколенную чашечку, достиг того, что тот прямо так на колени и рухнул. Правда, губернатор предусмотрительно придержал его от резкого падения твердой отцовской рукой, отчего колени упавшего соединились с асфальтом нетравматично.
– Вот, – отдуваясь, сообщил губернатор народу, – вот этот злодей, который задавил кота. – Выдержал паузу. – Что с ним будем делать?
Толпа от неожиданности онемела.
– Я вас спрашиваю, что мы будем с ним делать? – повторил свой вопрос губернатор, и безмолвие прервалось.
– Суд линча! – вякнула блаженного вида старушка в вязаной сиреневой шапочке.
По толпе пронесся неясный гул.
– Чо? – Губернатор крутнул головой, вычленил из первого ряда старушку. – Чо вы, бабушка, провозгласили?
– Суд линча, – засмущавшись, тихо повторила бабушка.
– А чо так неуверенно? – спросил губернатор. – Вообще-то, бабуля, мыслите правильно, но суд линча это все ж таки американское изобретение, а по-нашему проще расстрелять или повесить. Не так ли? – и ткнул пальцем в опять оказавшегося под рукой Лопешкина.
Лопешкин растерялся и произнес неподходящее к случаю междометие: хе!
– Что значит – хе? – спросил губернатор.
– Хе-хе, – пробормотал Лопешкин и развел руками.
– Ну хорошо, – сказал Удодов, – ставлю вопрос иначе. Вы мне можете сказать, что сделал этот подлец?
– Известно что, – выступила вперед осмелевшая консьержка Акиншина, – кота задавил.
– Вот, – удовлетворился ответом губернатор. – Задавил кота. Убил невинное беззащитное существо. Убил и с места преступления скрылся. Это называется – преступление, совершенное с особым цинизмом. Какую кару заслужил преступник? Не меньше, чем смертную казнь. И что мы с ним сделаем, расстреляем или повесим? У вас есть веревка? У вас? У вас? Да неужели ни у кого нет веревки? Тогда расстрел. – Он оглянулся и увидел: два телохранителя стояли уже тут, за его спиной. – Слушай, ты, – обратился к одному из них губернатор, – у тебя пистолет с собой?
– А что? – спросил тот.
– Можешь преступника расстрелять?
Охранник посмотрел на хозяина, покраснел от напряжения, ничего не сказал, но ничего и не сделал.
– Ну хорошо, – сказал Удодов, – не можешь сам, дай пистолет кому-нибудь, кто сможет. Кто может?
– Я могу, – отозвалась сиреневая старушка и прикрыла ладошкой рот, застеснявшись того, что там мало зубов.
– Правда, бабуля? – радостно удивился Удодов. – Ты что, можешь застрелить человека?
– Неужто нет? – сказала бабуля. – Я шашнадцать лет в ВОХРе служила.
Это
