style="font-size:15px;"> – Ты знаешь, о чем я уже три дня думаю в этой поганой избе? – тихо заговорил твердокаменный Гора. – Ты помнишь бабу, которая провожала нас к машине с Аристарховичем?
– Не помню я никакой бабы, и помнить не хочу.
– А ты вспомни, вспомни! – Гора пихнул в бок раскачивающегося Стасика. – Она передавала Аристарховичу упаковку с досками, она!
– Она, значит, украла, сука! – завопил Стасик и снова вскочил. – Эти бабы всегда… всегда эти змеи все портят!
– А ты знаешь, что за баба-то была? – с расстановкой, степенно произнес Гора.
– Ты знаешь ее?! Ты узнал?! Ты вспомнил?!
Гора дернул Стасика на кровать:
– И ты ее знаешь, братик мой.
– Я-а?! Я… не знаю…
– А ты попробуй с нее очки снять, косметику стереть, джинсы на юбку поменять и в платок замотать, как она на выставке ходит, глазом косит своим бешеным и пищит истошно.
– О-олька-юродивая?! Молдаванка с выставки?! Да ты что… А как же… Как она узнала? Она что, на метле туда прилетела, это же невозможно. Гос-по-ди!!! – повалился на кровать Стасик.
– Может, и на метле. – хмыкнул Гора. – Только почему-то с нормальными глазами. Или это из-за очков? Это меня и сбило.
– Господи помилуй, Царица Небесная, защити и спаси! Под Твою милость притекаем! Надеющиеся на тебя да не погибнем! Пресвятая Богородица… Царица моя преблагая… Богородица-Дево, радуйся! Благодатная Мария, Господь с Тобою! – Стасик снова забегал по комнате, крестясь и выкрикивая бессвязно слова молитв.
– Да не блажи лучше, все поперепутывал в кучу, молитвенник хренов. Прости его душу грешную, Господи, прости, Царица Небесная! – Гора широко перекрестился и, набрав побольше воздуха в легкие, крикнул поставленным дьяконским баритоном в сторону двери: – Ф-имка! Открывай! Информация есть!
Глава шестая
Во втором часу дня сестры стали собирать на стол обед и, вытесняя следователя с насиженного места, предложили Сергею Георгиевичу отведать монастырской еды в паломнической трапезной. Он поблагодарил, но категорично отказался, сославшись на большой объем работы и полную сытость после импровизированного «ланча».
Сторожа, Федора Дорофеевича Агапова, следователь допрашивал в его крохотном, удушливо натопленном сарайчике у северной башни монастыря.
От бесконечного там-тама у Быстрова уже, как у Почтальона Печкина от «кто-тама» галчонка Хватайки, стучало в голове, и хотелось самому перейти на «птичий» язык.
– Федор Дорофеич, – в третий раз задавал один и тот же вопрос следователь, – вспомните отчетливо, поточнее, в какой день приезжал автобус с паломниками, а в какой – машина из Детского приюта? Ну, может, праздник был церковный, какое-то особое событие, по которому вы вспомните именно эти дни. Пожалуйста, – едва ли не взмолился Сергей Георгиевич, которого насторожила фраза Дорофеича, что какие-то
