жил и умер жалкой смертью. Гости стали разъезжаться по окрестным хуторам и селениям, и каждый из них старался на прощанье пожать руку Регнвальду и Харальду, понимая, что в скором времени один из них станет ярлом Вестерготланда.
Однако кое-кто из гостей остались в поместье Велинг на ночлег, это были те, кто прибыл сюда издалека. Среди них особенно выделялись двое. Одного звали Эмунд Костолом. Он был женат на одной из дочерей покойного ярла Халльфреда. Эмунд тоже был ярлом, его владения лежали к северу от Висбю, на другой стороне острова Готланд. Другого звали Торд Хриповатый. Он доводился Теодхильде двоюродным племянником, прибыв на Готланд из Тьюндаленда. Эта область была расположена на Скандинавском полуострове, отделенном от Готланда широким морским проливом. На Готланде и в Тьюндаленде проживали варяги из племени гаутов, поэтому выходцы из этих мест зачастую были связаны между собой родством.
Добрыне сразу бросилось в глаза, что Эмунд и Торд не очень-то обрадовались появлению в Велинге Регнвальда и Харальда. Сидя за пиршественным столом, Добрыня уловил своим чутким ухом перешептывания некоторых захмелевших гостей, которые злорадствовали втихомолку, довольные тем, что теперь ни Эмунду, ни Торду не стать повелителями Вестерготланда. Судя по всему, Эмунд и Торд были явно не по душе ближним соседям Теодхильды.
На ночь Добрыню и его людей предусмотрительная Теодхильда разместила отдельно от прочих гостей, которые легли спать в пиршественном зале. Гостям с Руси Теодхильда предоставила комнату, где жили ее рабыни. По этому случаю всех невольниц спровадили почивать кого на сеновал, кого в поварню, кого в покои Теодхильды.
Добрыня долго не мог уснуть из-за духоты и громкого храпа, доносившегося из пиршественного зала через тонкую перегородку. К тому же Добрыню распирало сильнейшее любопытство, ему очень хотелось узнать, о чем толкует Теодхильда, уединившаяся с Харальдом и Регнвальдом в своей опочивальне.
Наконец, Регнвальд и Харальд вышли из покоев своей бабки и стали укладываться спать. Добрыня не утерпел и выскочил из-под одеяла.
– Ну, что тебе поведала Теодхильда, друже? – громким шепотом спросил он, присев сбоку на ложе Регнвальда.
Тот лежал на постели, закинув руки за голову.
– Сначала Теодхильда расспрашивала меня и Харальда про наше житье на Руси, про мою мать выведывала, про моего отца… – после недолгого молчания тихо промолвил Регнвальд, не глядя на Добрыню. – Очень расстроилась Теодхильда, узнав, что родители мои умерли. Сфандра была ее самой любимой дочерью. Потом Теодхильда сказала, что Эмунд и Торд, конечно же, станут оспаривать на тинге право мое и Харальда взять власть в Вестерготланде. Однако у них вряд ли что-нибудь получится, ибо народное собрание придерживается здешних законов и не пойдет на поводу даже у самых могущественных конунгов.
– Значит, не Теодхильда, а народное собрание будет
