Юрию надо было вновь искать работу. И чем скорее, тем лучше. Он потыкался в разные места, прежде чем обсудить проблему с нашей домовладелицей, русской женщиной, которая сдавала нам свою гостиную и часть кухни. Она напрямую была заинтересована в финансовой стабильности отца – первого числа каждого месяца мы платили ей 250 долларов США. В то время она встречалась с человеком, который был кем-то вроде строителя – здоровый мужик, владевший компанией по благоустройству территорий. Разъезжал он на лязгающем белом пикапе, забирая и развозя по домам своих работников, людей, которые удаляли сорняки, сажали траву и подстригали ее. Кроме этого они подкармливали удобрениями цветы на клумбах в парках загородных клубов. Моему отцу уже приходилось этим заниматься. Мужчина предложил отцу место в своей команде. Отец за него ухватился. Ему нужны были деньги, чтобы покупать мне обувь и теннисные ракетки и для того, чтобы обеспечить нам жилье и питание.
Начинать работу пришлось без всякой раскачки. Думаю, что отцу в то время было очень тяжело. Каждый день он вставал в 4 часа утра, одевался в темноте, готовил мне завтрак и оставлял на столе записку – всего несколько слов, вроде инструкции на день. В те же дни, когда ему приходилось уходить еще раньше, он вставал, готовил мне рис и ставил его под свою подушку, чтобы он не остыл – этот рис я ела, когда просыпалась. Другие члены команды, так же, как и Юрий, были иммигрантами, которые еле говорили по-английски. Только они были не из России, а из Мексики, Гондураса и Гватемалы, так что родным языком для них был испанский. Кроме того, они были гораздо моложе Юрия. Лет на десять или около того. Они были в лучшем физическом состоянии, и их колени и суставы не болели. Но встретили они моего отца дружелюбно и тепло, и даже полюбили его, так что он стал ждать утра, когда ему придется ехать с ними в прохладном утреннем воздухе Флориды. Он смеялся над их историями, рассказанными на ломаном английском, и рассказывал им свои собственные. Он научился ругаться по-испански и полюбил эту небольшую группу. Среди них он был единственным таинственным русским.
Большинство своего времени они работали на поле для гольфа в большом загородном клубе – этаком выпендрежном месте. Приезжая туда, они расходились в разные стороны. Юрий ходил по дорожкам и гринам[15], укрепляя дерн, заменяя его где надо, удаляя сорняки и все такое – я не большой специалист во всем этом – и делал все это еще до того, как всходило солнце. Все это должно было быть закончено до того, как первые игроки выходили на поле в районе 6 часов утра. Потом он продолжал работать весь оставшийся день, иногда с другими членами команды, иногда в одиночестве. Домой он возвращался в 5 часов вечера, как раз к тому времени, когда надо было готовить мне обед.
Этот период нашей жизни, который продолжался много месяцев, был очень странным. Папа каждое утро уходил из дома до того, как я просыпалась, возвращался каждый вечер чтобы накормить меня, а потом ложился на раскладную кушетку, где он проводил многие часы, читая книги о теннисе и
В гольфе – участок с самой короткой травой, непосредственно возле лунки.
