Алексей Арнольдович, устало погружаясь в кресло. – Сейчас минутку передохну и переоденусь.
– Не торопись. Мне нравится, когда ты в мундире.
Статный, с двумя орденами – Анны и Станислава – Алексей Арнольдович, конечно, был хорош. Особенно привлекало его лицо, которое удивительно сочетало в себе мягкость и волю. Было оно крупное, вытянутое, скуластое, с бороздами-складками, бегущими от крыльев носа под холёные усы, и светлым взглядом улыбчивых глаз.
– И все-таки, Алёша, согласись: эти визиты с обязательным чаепитием необычайно докучливы для обеих сторон! Хорошо лишь прислуге: полтинник швейцару, рубль лакею – так ведь, кажется?
– Ты прекрасно осведомлена, Софи.
– Ты сам мне рассказывал о расходах «на вход». Право, Алеша, почему бы тебе не делать так, как теперь некоторые поступают: вместо отдачи визитов объявляют через газету о пожертвовании денег на благотворительность.
– Новшество, о котором ты говоришь, далеко не каждому начальнику по душе.
– И ты, конечно, в их числе, – вздохнула Софья Дмитриевна.
– Увы, – улыбнулся Алексей Арнольдович.
– Нашим визитёрам назначено после восьми. А чтобы ты не слишком огорчалась – вот, – он вынул билет из плотной белой бумаги. – Приглашение на Предводительский бал в Благородном собрании…
Через мгновение Софья Дмитриевна уже стояла перед мужем, вчитываясь со счастливым лицом в приглашение.
2
На следующий день Софья Дмитриевна проснулась в привычный свой час, когда муж обычно уже бодрствовал. Однако, Алексей Арнольдович продолжал тихо спать, закинув за голову руки. Было очевидно, что после вчерашних испытаний скоро он не проснется, поэтому Софья Дмитриевна распорядилась подать себе кофе. В ожидании завтрака она подошла к окну.
Взгляд, как всегда, потянулся к Меньшиковой башне. Золотом светился её шпиль, похожий на чалму или на пламя свечи – разные сравнения бытовали. С высоты третьего этажа целиком был виден верхний ярус с белыми пилястрами, выкрашенный в нежно-розовый цвет. На солнце казалось, что цвет этот – не краска, а кусочек нерастаявшей зари, и вся башня была какая-то снежная, ясная, как сегодняшний морозный день.
А еще пару лет назад она не могла видеть ни это чудо, ни саму красавицу-Москву, хотя она ей родной город. Отсюда семейство её после смерти отца перебралось в Саратов, под опеку дядюшки, брата её матери. Софье Дмитриевне было тогда… два года от роду. Ну, а дальше всё, как у всех девочек её круга: беззаботное детство, не слишком усердное, а потому, наверно, и обременительное обучение в гимназии, замужество. Софья Дмитриевна не была бесприданницей: дядя её, Николай Всеволодович, человек состоятельный и одинокий, возглавил семейство своей несчастной сестры и стал её детям отцом. Он же и о женихе позаботился. Им стал губернский чиновник Алексей Арнольдович Бартеньев, имевший в свои тридцать с небольшим чин коллежского асессора и Станислава в петлице. Способности его были,
