одно – Сараи. Есть еще и Малая Америка в этих местах, но по сути – это одно и тоже. Это рабочие поселки на старых торфоразработках. Названные так громко и так странно. Оно было дано еще в двадцатые годы. Когда впервые ожила мечта, силою дерзновенного русского труда, управляемого американцами, создать здесь нечто, что по великолепию и красоте жизни точь-в-точь походило бы на Америку. В том числе – и по производительности, и по дисциплине.
Утро. 16 января 1992 года. Америка. Добраться сюда тяжело. Очень тяжело. Лишь иногда, по заметенным путям, идет сюда паровозик с двумя старенькими вагонами. Причем доходит не до всех поселков. А их много. И все они одинаковы, как одинакова вся Америка и американки, здесь живущие.
Причем, учтите, мы с вами сейчас видим второе поколение американок. И это второе поколение, живущее на торфах, в грязи и нищете, поселилось в бараках Америки примерно в сороковые годы. Сейчас здесь – одни только женщины. Одни только старухи. Герои труда. Вкалывавшие на торфоразработках всю свою жизнь. Здесь надорвавшиеся, здесь ослепшие, здесь сошедшие с ума. А теперь здесь же, в своей Америке, в бывших бараках торфоразработки, обветшавших и разваливающихся, заживо погребены без всякой связи с миром.
/Съемочная группа заходит в покосившийся и вросший в землю дом, за дверью их встречает удивленная пенсионерка./
Пенсионерка: «Господи!»
Корреспондент: «Как вам здесь живется?»
Пенсионерка: «Ой, да как…»
Корреспондент: «Когда вы приехали на торфоразработки?»
Пенсионерка: «В 47-ом году приехали».
Корреспондент: «Сами все это выстроили и подняли?»
Пенсионерка: «Сами все подняли, сами выстроили. Теперь нас бросили, у нас ни почты нет, ничего нет».
Корреспондент: «Ни почты. Ни телефона, ни врачей, ни милиции?»
Пенсионерка: «Ничего, никого. Ничего вообще. Ни лекарств, ничего. Писем мы не получаем. Ничего нет».
Закадровый текст:
Она не преувеличивает. Здесь, в этих бывших рабочих поселках, замерзших, теперь позабытых всеми нет телефонов и водопроводов, школ и больниц. Поликлиник и ни одного врача. Нет пожарных и милиции, транспорта, почты и… мужчин. Есть лишь сотня по всем поселкам старух, оставленных здесь на вымирание.
/Съемочная группа находится в промерзшем деревянном доме, на стенах повсюду наледь./
Корреспондент: «А вы давно ослепли?»
2-ая пенсионерка: «Да. Давно уж. Года четыре, как ослепла».
Корреспондент: «А вы давно на торфы приехали?»
2-ая пенсионерка: «С 31-го года я здесь. Всю жизнь на них работала, даже выходных никогда не знала. Трое детей вырастила без мужика».
3-ая пенсионерка: «Магазин работает два раза в неделю по два часа и все».
Корреспондент: «И что там продают?»
3-ая пенсионерка: «Хлеб».
Корреспондент: «И все?»
3-ая пенсионерка: «И все».
