веришь, а я нет! В сказки твои не верю и в силу тоже, – крикнула в ответ Надя и снова закрыв лицо ладонями, уронила голову на стол.
Растапливая печку, бабушка смотрела, как за окнами ветер срывает последние желтые листья с деревьев, думала о том, что дом ее совсем ветхий, и холодные осенние ветры так и рвутся внутрь, и, может быть, дров не хватит до конца зимы. Она гладила плачущую девочку по вздрагивающим плечам, перебирала вьющиеся волосы и говорила:
– Люди уважают того, кто не похож на них, только в том случае, если он сильнее. Запомни это, Надя.
Надя сжимала кулаки под столом и кусала губы до крови. На улице дул ветер, он был свободен, в отличие от нее.
Молодая учительница Нина Львовна, как могла, опекала Надю. Но она не могла находиться рядом с ней постоянно. Ей было жаль маленькую кудрявую девчушку, которая сидела, ссутулив плечи, за последней партой. Садиться за первые парты она категорически отказывалась.
Надя замкнулась, перестала разговаривать, сторонилась одноклассников. Но на подзатыльники она научилась давать сдачи, и даже начала одерживать победу в схватках с задиристыми мальчишками. Домой она приходила с синяками, ссадинами, а бабушка регулярно ставила заплатки на ее школьной, и без того плохонькой, одежде.
Мать как-то вызвали в школу из-за того, что Надя выбила зуб однокласснику, который пытался отобрать у нее тетрадь с домашним заданием. Но дома Александра ничего не сказала дочери по этому поводу. Надя тогда подумала, что мать на ее стороне.
Первый учебный год стал серьезным испытанием для Нади. Летом она мечтала навсегда забыть о школе, об одноклассниках и даже о Нине Львовне. Гуляя по полям и лесам вместе с бабушкой, она дышала полной грудью, как никогда ощущая сладкую свободу каждой клеточкой тела. Она мечтала оказаться в такой стране, где нет злых детей, и вообще школ. Но свобода длилась всего три месяца.
Как-то раз в середине сентября, когда Надя пошла во второй класс, мальчишки решили зло подшутить над ней. Белым воронам всегда достаются самые злые розыгрыши. Дети не могут регулировать степень своей жестокости, и это зачастую приводит к трагедиям.
Когда Надю вызвали к доске, сидящий через проход мальчик вытащил из ее рюкзака игрушку – плюшевого медведя, с которым Надя не расставалась с тех пор, как три года назад этот медведь оказался у нее в руках. Это был бабушкин подарок на день рождения. Надя спала с ним, делилась детскими тайнами, рассказывала ему выдуманные истории, обнимала, когда ей было одиноко. Это была не игрушка, а друг, причем единственный.
После уроков, когда пропажа была обнаружена, Надя сидела на деревянной скамье возле школы и горько плакала. Солнце светило ей в затылок, на тополях за спиной натужно и громко каркали грачи. Вдруг Надю кто-то толкнул в спину, после чего сзади раздались приглушенные смешки мальчишек.
– Эй ты, кляча кудрявая! Медведя своего оплакиваешь? Ну-ну реви, дура! Медведь твой убит и похоронен
