style="font-size:15px;"> «Воскресенье, 17 июня, 1866. Покинули форт Ларами и остановились на берегу реки Платт возле ранчо, которое носит название Девятая Миля. На расстоянии примерно шестидесяти миль отсюда возвышался пик Ларами. Я слышала от Джима Бриджера, что форт Ларами – излюбленное место многих торговцев и фермеров, женатых на индеанках. Здесь постоянно находится множество индейцев. Джим рассказал, что обычно форт Ларами очень приветлив, но этого, к сожалению, нельзя сказать о тех днях, которые мы провели возле форта. Индейцы очень недовольны тем, что Кэррингтон ведёт экспедицию в самое сердце их страны. Это, оказывается, противоречит всем заключённым с туземцами соглашениям.
Меня очень удивляет, что взрослые люди не могут договориться. Быть может, ни одна из сторон просто не желает прийти к нерушимому союзу? Всего этого я понять не могу, из-за чего на душе лежит лёгкая тень беспокойства. Но эта тень не способна заглушить яркие впечатления от нашего путешествия.
Наш обоз состоит из двухсот двадцати шести фургонов, запряжённых мулами. Помимо них, имеются также медицинские повозки. И ещё оркестр из тридцати человек. Можно легко представить, что думают о нашем походе дикари. Они наверняка полагают, что мы отправляемся навеки обосноваться на их земле.
Эта страна удивительно красива. Пусть индейцы нас и не приветствуют, но природа не противится нашему вторжению: пахнет цветами, отовсюду льётся пение птиц, шныряют лисицы и койоты, то и дело на глаза попадаются величавые олени и стада могучих бизонов. Природа будто бы похваляется своими богатствами. Здесь просто рай земной. Иногда меня охватывает чувство блаженства!
18 июня. Сегодня утром долго разговаривала с Тимом. Мне кажется, что я перестаю понимать его. Он чем-то сильно раздражён, но я не могу разобраться, чем именно. Не могу занести его слова в мой дневник, ибо никакой внятной мысли я от Тима не услышала. Сегодня он совсем не похож на того Тима, которому я отдала моё девичье сердце.
В три часа дня просигналил горн, и мы выдвинулись из Девятой Мили. Проехали мимо сухого притока Тёплого Ключа, мимо Ручья Горького Тополя и через шестнадцать миль остановились на Малом Горьком Тополе. Здесь полным-полно тенистых деревьев, воды и травы. Трава очень высокая и шумная на ветру. Глядя на эти заросли, я невольно погружаюсь в детство: тогда всё казалось громадным и сказочным. Здесь, на берегу Горького Тополя, меня окутал дух давно забытой сказки.
19 июня. После восемнадцати миль пути остановились близ прекрасного ущелья, по которому река Платт течёт из Скалистых Гор.
Старый Джим Бриджер ведёт себя настороженно, постоянно осматривается и указывает нам на горы, мол, там наверняка притаились злые дикари. Все посмеиваются над этим пропахшим дымом человеком. Все вокруг думают, что он специально преувеличивает опасность, желая тем самым повысить собственную значимость. Мне тоже кажется, что он сгущает краски: индейцы ведь не проявляют никакой враждебности, несмотря на высказанные ими в форте Ларами угрозы. Старый Джим иногда напоминает мне ворчливого гнома из детских
