доход, но откупаться от очередной пассии становилось всё накладней. Неожиданно граф, как ему тогда казалось, нашёл отличное решение. На одном из балов, танцуя с уже поднадоевшей подругой, заметил, как на неё бросает заинтересованные взгляды один высокородный дворянин, особо приближённый к королю. После танца как бы невзначай граф подвёл девушку к господину. Благо Анри знал практически весь двор, и ему не составило большого труда завести лёгкую беседу. Когда общение находилось в полном разгаре, повеса нашёл предлог и удалился. Его провокация сработала. Ещё бы! Де Круа знал женщин, которые вращаются при дворе, и знал, чего они хотят. В результате граф без особых затрат элегантно избавился от любовницы, да ещё, мысленно радуясь своей проделке, принимал её извинения: – «Как жаль, но мы вынуждены расстаться», – с ноткой вины в голосе говорила женщина. Анри, молча, слушал её и лицо шалопая при этом выражало крайнюю печаль и скорбь. Молодой граф проделал ту же штуку ещё несколько раз, и даже как-то «пожертвовал» свою любовницу королю. Правда, на тот момент де Круа ещё не планировал с ней расставаться, но что не сделаешь ради прихоти монарха?
Но, Анри подстерегла оборотная сторона медали в, казалось бы, блестяще разработанной им комбинации: – благородные отцы семейств взялись подсовывать ему своих дочерей, в надежде, что молодой обеспеченный и любимый королём дворянин если сам не женится на девушке, то уж точно обеспечит знатным титулованным покровителем, а возможно и самим королём! Графа порой просто коробило от того, как знатные милорды, по сути торговали своими дочерями и даже жёнами. Анри подумать не мог, что бы он сам подсунул кому-то сестру для достижения своей цели. Сестра и мать для него оставались святыми женщинами, и он любого не задумываясь заколол бы на дуэли, только за одно неосторожное слово о них. Одно дело избавиться от распутной по сути дамы, совсем другое твоя собственная семья. Но в результате дурную славу приобрёл именно Анри, а не эти славные милорды. О молодом графе говорили, как о разрушителе женских сердец, хотя он не помнил ни одного, которое бы он «разрушил», поскольку практически со всеми своими дамами у де Круа сохранялись добрые отношения. Хуже того, к Анри взялись обращаться менее удачливые на любовном фронте господа, с просьбой познакомить их с понравившейся красоткой. И ведь ни всякого из них можно было послать ко всем чертям, не рискуя заполучить влиятельно врага. Такое положение уже основательно раздражало де Круа, но как выбраться из этой ловушки он не знал. Репутация о графе во дворце устоялась, как о великом развратнике, хотя он никогда не принимал участия ни в одной оргии, которые бывало здесь устраивались влиятельными господами, при том, что их участники слыли порядочными людьми.
Анри де Круа старался не обращать внимания на те невероятные слухи, которые распускали про него дворцовые завистники, и особо не интересовался
