что любовь к деньгам занимает сердце Кэтти полностью, и на меня в ней не остается места.
– Если бы она любила меня хотя бы вполовину так…
Но я отвлеклась.
Я это к тому, что понятно, чем руководствовалась Кэтти, когда впускала в дом Ваприна.
Поселение Какилея маленькое. И все знают, что Ваприну ни один дом не отдаст дочь в хозяйки. Не приживаются они у него. Трое уже было. А как последняя зимой на капище перебралась, к нам зачастил. Раньше тоже ходил, но больше пил.
Зачем, говорит, мне платить за то, что дома бесплатно валяется?
Я хоть и маленькая была, а понимала, что «валяется» – это не образное выражение. Скорее всего, и вправду валяется. И не от большого здоровья.
«Девочек» и раньше били «гости», но в тот день, я за доктором бегала, и вместе с ним в комнату «девочек» вошла. Не верилось, что недавно э т о было лицом… не очень красивым, кстати, лицом, частенько опухшим и неприятным, с небольшим шрамом на двойном подбородке, но все же… лицом. Человеческим, даже женским…
Тогда окончательно поняла, пора бежать.
– Переселяйся к Селене, Раки, – сказала Кэтти. – Хватит на чердаке мерзнуть, дочка.
– Я не мерзну, – ответила тихо, но чтобы Кэтти услышала, и дальше принялась оттирать пятна с пола.
Кэтти не стала спорить, подошла и пнула пониже спины, вынуждая сесть.
– Я не спрашиваю, мерзнешь, или нет! Пришло время.
Так много Кэтти со мной редко разговаривала.
– Будешь, наконец, отрабатывать хлеб. Хватит дармоедничать!
Я голову опустила, очень ответить хотелось, но смолчала.
То есть отрабатывать? Я, сколько себя помню, его отрабатываю. На кухне, на огороде, с ведром и щеткой в руке, на побегушках по всему поселению!
Кэтти дернула меня за ворот рубахи, вынуждая встать. Оглядела, как лошадь выбирала, вокруг крутанула. Хмыкнула. Сказала мягко, доверительно:
– Ваприн, детка, не такой злодей, каким кажется. Он почему зверствует? Давно на тебя глаз положил. А Шея, дура, сама его выбесила. Зачем сунулась к пьяному? Но она и старуха уже давно. То ли дело ты. Тебя не тронет. – Кэтти провела рукой по моим волосам, приглаживала вихры что ли? – Я тебя Брэгу обещала, но говорят, он не вернется.
А я поняла, что то, что было страхом раньше, не страхом было. Так, ерунда.
Правда, Брэгу обещала.
А теперь Ваприну отдает.
Я молчу, жду, когда это кончится. Рано усвоила, если меньше говорить, меньше шанс, что заметят. Запомнят.
– Гляди ж ты, – Кэтти всматривалась в мое лицо, как впервые видит. – Ни слезинки, хоть и дрожит. Ну же, дочка, – Кэтти опять провела рукой по моим волосам. – Это он с Шеей не со зла. Да и не везло мужику в жизни. С тобой совсем по-другому будет. Говорит, к себе забрать хочет.
В тот же вечер я ушла.
Спустилась во двор, помыла ведро, простирнула тряпку. Тряпку оставила сушиться на улице, а ведро и швабру
