я знаю, что где-то
К постели прикована я.
Полгода мне душно и тесно,
Откуда же тянется нить?
Больна, и бедна, и безвестна —
Хоть день я смогла бы прожить?!
И медлю я, стоя над садом…
О, нет, о, конечно же, нет!
…Сквозит по чугунным оградам
Луны убывающий свет.
Давно моя спальня готова,
Был весел и полон мой день.
Зачем я шепчу это снова:
К чему майской зелени тень,
К чему мне закат над рекою
И ивовой заводи вид,
Когда отдаленной тоскою
Мой сон непонятный звучит?
– Стихи неплохи, хотя, признаемся прямо, что у вас есть и получше. – Наташа все медлила выпустить листок из руки. – Но мы ведь не о художественных достоинствах сейчас говорим. Нелли, скажите… А вам в этих стихах – столько же лет, как сейчас?
– Не задумывалась… Нет. Я года на три старше. Потому, что сейчас я – очень счастлива. Там. Счастливее, чем сейчас здесь. В конце лета 1984 года я безумно и сумасшедше счастлива. Где-то. Знать бы только где, Ольга. Не иначе, в пределах собственного больного мозга.
– Как вы меня сейчас назвали, Нелли? – быстро переспросила Наташа.
– Ольгой… Мне почему-то показалось, что вас так зовут. На мгновение. Сами видите, пора сдаваться психиатрам, покуда таких милых оговорок не начали замечать чужие люди.
– Если бы психиатрия могла здесь помочь, я первая подыскала бы хорошего врача.
– Случай столь безнадежен? – я улыбнулась, надеясь, что улыбка получилась не слишком кривой.
– Абсолютно здоровый мозг всегда безнадежен в рассуждении психиатрической помощи. Вы ешьте пирог, Нелли. Он, конечно, солоноват, но напрасно я его, что ли, пекла?
– Наташа… Я помню, вы говорили в прошлый раз, будто в самом деле думаете, что все это существует. Но мое сознание отказывается это вмещать. Мне страшно. Мне неприятно в этом сознаваться вам, вы-то ничего не боитесь…
– Ничего не боится только наш граф Роман. Но, как я уже не раз упоминала, это скорее изъян психики, чем доблесть. Испытывать страх – нормально. Но чего именно вы страшитесь, Нелли?
– Наташенька, я туда – не хочу. Тот мир, это какая-то немыслимая дисгармония, какое-то надругательство над родом человеческим. Видит Бог, вокруг нас много зла. Но это – другое, совсем другое.
– Как интересно… Два потока в Реке Зла. Так учит один крошечный народ, вовсе крошечный, я даже думаю, вы догадываетесь, какой. Зло мыслимое и Зло немыслимое…
– Догадываюсь. Но… Я совершенно измучилась за эти полгода. То сны, то тени… И они сгущаются. Я боюсь того, что этот мир просто втянет меня, как воронка.
– Нелли, ох, Нелли… – Наташа положила в чай еще одну полную, с горкой, ложку коричневого песка. – Уж не знаю, порадую ли я вас своим предположением,
