они целовали обоих родителей, но однажды вечером юный Скиннер поцеловал только маму. Та велела сыну поцеловать папу, но отец сказал: «Ничего-ничего». Скиннер объясняет: «Он понял, что сын достиг такого возраста, когда мальчики уже не целуют отцов».
Отец Скиннера был весьма успешным юристом, но мать являлась «во многих отношениях главой семьи». Она всегда была готова указать мужу на его ошибки. «Сомневаюсь, что он утаил от нее хоть один свой промах», – замечал их сын. Иногда она утешала мужа, но не всеми возможными способами. «Она, по всей вероятности, была фригидна», – заключал Скиннер, основываясь на разговорах с И.Р.В. Сирлом, довольно не сдержанным на язык юристом, который хорошо знал его родителей и разболтал ему их секреты. Мать, «очевидно, не удовлетворяла отца сексуально», писал ее сын. Беррес и его брат спали в соседней комнате, и дверь в родительскую спальню обычно была открыта. Как-то вечером до ушей Скиннера донеслись «шепот и негромкая возня», а затем слова матери: «Может, не будем?» Он не слышал, что ответил отец. Однажды Сирл сказал, что отцу Скиннера «не помешало бы время от времени посещать проституток». Но Скиннер был уверен, что папа никогда этого не делал.
О своем неудовлетворенном отце Скиннер говорил: «Жизнь, должно быть, изнурила его. Он изо всех сил стремился утолить желание что-то значить, которое внушила ему мать, но и 40 лет спустя он бросался на кровать с плачем и криком: "Я никчемный человек! Я ни на что не гожусь!"» Когда у самого Скиннера появились дети, он вовсю пытался прививать им самоуважение. Его дочь Дебора, сидя в своем саду в Хампстеде, сказала мне, что вспоминает отца с нежностью.
Безусловно, родители не должны злоупотреблять своей властью над ребенком. Хотя эта мысль и кажется банальностью, она имеет научное подтверждение. В своем исследовании Янг, Ленни и Миннис обнаружили: дети в возрасте от 11 до 15 лет, заявлявшие, что родители проявляли «равнодушие к их чувствам и властность», четыре года спустя были более других подвержены психическим расстройствам. Вот к чему приводит чрезмерный контроль. Если родитель – психолог, этот механизм еще сложнее: ведь психолог, кроме прочего, имеет специальные знания, и его дети в конце концов осознают это.
Я очень хорошо знаком с проблемой власти над детьми.
Весьма личное отступление
Я подхожу к этому вопросу в критический момент моей жизни. Я психолог и отец двоих детей, один из которых недавно умер. Моему сыну Рубену было 38 лет. «Несчастный случай», – заключил коронер. Гибель горячо любимого сына заставила меня сомневаться во всем, а еще привела к необходимости работать и учиться. Кто-то назовет это отрицанием. Я не соглашусь. Я задумал эту книгу до того, как умер Рубен, мы с ним обсуждали ее, потому что он был хорошим писателем и редактором, но теперь книга особенно важна для меня.
Вскоре после смерти Рубена я случайно встретил Майкла, сына Ганса Айзенка, психолога, который посвятил много работ интеллекту и личности и снискал неоднозначную славу.
