губы пересохли, и очень хотелось пить.
– Воды… – еле слышно прошептала она в темноту, понимая, что самостоятельно встать не может.
В эту же секунду над ней склонилось взволнованное лицо женщины, которая осторожно протерла платком разгоряченное лицо больной.
– Потерпи, милая. Скоро всё будет хорошо.
Девушка пошевелила правой рукой, и тотчас же острая боль заставила ее громко застонать.
– Вы сохраните мне руку? – тихо вымолвила она, боясь услышать ответ.
Но сиделка успокаивающе улыбнулась, снова смочив лоб и губы влажной тканью.
– Конечно, не беспокойся. Я и не такое лечила. Завтра всё будет хорошо, а пока спи.
И пробормотав непонятные слова, женщина щелкнула пальцами, и Жанна погрузилась в мягкую безмятежность, в которой не осталось ни боли, ни страха – только покой.
Утро несмелыми солнечными лучами врывалось в деревянную хижину, разгоняя остатки ночного сна. Свет мягко скользил по белоснежной подушке, падая на изнеможденное, бледное лицо девушки. Жанна открыла глаза, рассматривая бревенчатый потолок, на котором виднелись солнечные зайчики. Голова не кружилась, и даже не болела рука, вот только слабость еще чувствовалась каждой клеточкой тела, не позволяя встать с постели. Девушка лежала под теплым одеялом и едва отодвинула его в сторону, как заметила, что на ней длинная ночная сорочка вместо привычной одежды.
Почти сразу к кровати подошла знакомая женщина. Ей было около пятидесяти лет. На худощавом, умном и приятном лице особо выделялись темные, почти черные глаза. Они словно буравили насквозь, заглядывая в душу. Короткие темные волосы были аккуратно зачесаны назад, а на тонкой шее красовалась черная лента, с большим темно-синим кулоном в форме шара. Жанне показалось, что это большой сапфир, с прекрасными, тонкими гранями.
– Доброе утро, дорогая. Как самочувствие?
– Спасибо. Уже лучше. Вы врач?
Женщина улыбнулась, отрицательно покачав головой.
– Не совсем. Врачи не могут то, что я. В твоем прежнем состоянии ни один лекарь не способен был помочь. Думаю, это утро могло не наступить, если бы они занялись твоим здоровьем. Но уже всё хорошо. Сейчас еще немного полечим твою руку, и через неделю сможешь играть на инструменте. Ты ведь любишь фортепиано?
Жанна плохо понимала смысл сказанных слов. Наверное, она бредила, и сейчас чувствовала спутанность в мыслях.
– Да, люблю. Что со мной было?
– Перелом. Очень нехороший и опасный. Но это ничего, вскоре всё заживет. Давай сюда руку, мы продолжим лечение.
Женщина повернулась, взяв со стола чашу с густой зеленой жидкостью, в которой виднелись мелкие черные точки. Развязав повязку, закрывающую рану, она приготовилась вылить непонятную жижу прямо на больное место.
– Что это? – дернувшись, удивленно спросила Жанна, не понимая такого метода лечения. Насколько она помнила, переломы так не лечились.
