умереть в вашем доме? А тут еще больная мать Квинна… Вы ведь знаете о ней? Да, она куда-то сбежала. Представляете, Пэтси встала с кровати и ушла…
(В памяти мелькнул образ Пэтси – матери Квинна, исполнительницы песен в стиле кантри, с взлохмаченными волосами и ярко накрашенными ногтями, умиравшей от СПИДа в комнате напротив спальни Квинна. Когда я последний раз видел Пэтси, она давно уже не вставала, чтобы раскрасить лицо, как индеец перед битвой, надеть кожаный костюм с бахромой, высокие сапоги и отправиться куда-нибудь из дома. Это миловидное существо, лежавшее на диване в белой ночной сорочке, было преисполнено абсурдной и неистребимой ненависти к Квинну, порожденной извращенным чувством соперничества и детской ревности женщины, которой было всего шестнадцать, когда она родила Квинна. Теперь эта женщина исчезла.)
– … И все свои лекарства оставила, такая больная, – продолжала между тем Рамона. – Ох, Пэтси, Пэтси! И тетушка Куин только-только сошла в могилу. А тут появляется это рыжее дитя. Ну и дела!
– А что, если Мона умерла, – предположил я, – и Квинн обмывает ее труп в ванной?
Большая Рамона прыснула и прикрыла рот рукой, а потом зыркнула на меня своими бесцветными глазами.
– Да вы сущий дьявол. Почище Квинна. Только не думайте, будто я не знаю, чем они там занимаются. А вдруг она возьмет и умрет прямо там – что тогда? Нам придется обтирать ее досуха полотенцами и укладывать на кровать, будто ничего такого не было, и…
– Что ж, тогда она будет действительно чистой. – Я пожал плечами.
Большая Рамона удержалась от нового смешка и покачала головой, но, едва оказавшись за дверью, дала волю эмоциям и пошла по коридору, посмеиваясь и болтая сама с собой:
– И мать его сбежала, а она совсем больная, и никто не знает, где она, а эти Мэйфейры внизу, странно, что они не привезли с собой шерифа…
Все еще продолжая ворчать, Большая Рамона, этот Ангел Горячего Кофе, вошла в спальню в конце коридора, где Нэш тихо разговаривал с Томми, не перестававшим оплакивать горькую утрату – смерть тетушки Куин.
Я вдруг отчетливо осознал, что успел сильно привязаться ко всем этим людям. Теперь я понимал, почему Квинн настоял на том, чтобы остаться в этом доме и как можно дольше притворяться смертным, почему ферма Блэквуд не отпускает его.
Однако пришло время призвать на помощь всю свою изворотливость и обеспечить Моне небольшую передышку, каким-то образом объяснить ее отсутствие ведьмам, ожидавшим на первом этаже.
К тому же мне было любопытно взглянуть на эти существа в гостиной, на этих неустрашимых медиумов, которые не хуже вампиров дурачили окружающих, прикидываясь обыкновенными людьми, в то время как все их существование было покрыто завесой тайн.
Я поспешил вниз по винтовой лестнице, по пути подхватил летевшего с перил маленького Жерома в не по размеру больших теннисках – как раз вовремя, чтобы спасти его от неминуемой смерти, ибо в противном случае он упал бы с десятифутовой высоты на мраморный пол, – и передал его в руки взволнованной Жасмин. Жестом показав
