свыше, но кроме этого претворяющие в жизнь свои идеи словом, делом и чародейством. И требующие подобного же от паствы. Это были активные ребята. Ключевое слово «были».
По мнению святого престола, расположенного в столице империи, такое новообразование в религии было опасней, чем раковая опухоль в теле человека. А то как же. Прихожан же, страшное дело, думать и делать заставляют. Самих! Без помощи церкви, а значит, и отчисления в ее пользу не так уж и нужны. Этого патриархи допустить не могли. Выпустили энциклики, провели заседания высших чинов, то ли раскопали, то ли сфабриковали улики против самых одиозных деятелей из реформаторов, ну а потом, в качестве логического завершения, объявили всю их философию ересью. До вооруженного противостояния дело не дошло, жаждущие перемен так и не объединились между собой или, может быть, поняли свое бессилие перед лицом породившей их организации и смиренно приняли свою судьбу.
Монастыри святых волшебников и мастеров меча со священным кругом на шее передали в ведение других орденов, настоятелей разогнали по уединенным скитам, где они в большинстве своем скоропостижно скончались, рядовых монахов и послушников растолкали по разным глухим углам и дырам. Тонахью направили на границу гоблинских лесов. Встречались места и хуже, но значительно реже. Сам он магом не был, не хватало природного дара, а развить его в родном монастыре не успел. Но учился-то он по соседству с чародеями в рясах, ходил в одну с ними библиотеку и даже лелеял мысль, что сам лет через дцать будет составлять заклинания, а не вымаливать по малейшему поводу помощь у высших сил. К официальной церкви он испытывал презрение, она за власть и золото с легкостью закрывала глаза на то, что шло вразрез в проповедуемыми догматами, к инквизиции – неприязнь, личную, его в молодости кто-то из слишком рьяных искоренителей ереси неслабо обидел, и, в отличие от большинства своих коллег по вере, Тонахью знал теорию магии если и не на отлично, так на удовлетворительно точно. Поэтому-то он и захотел, а главное, смог помочь трем молодым и ничего не соображающим темным магам из другого мира, попавшим в город, который он уже давно считал своим.
– Вообще религия, почитающая Отца Времен, как-то на удивление толерантна и не воинственна для монотеистической, – сказал мне как-то Алколит, когда поблизости не было ни священника, ни его внучки. – Этакая смесь буддизма с индуизмом. Ведешь себя плохо, творишь зло – в следующей жизни родишься низшей тварью. Творишь добро – и быть тебе если и не ангелом, так богачом и дворянином точно. Держишься посередине – значит, не хуже, не лучше тебе не станет. Так что теоретически любой ее представитель имеет возможность стать злее местного хозяина ада, Властелина Черного Льда Сакраэла, и занять его место, или же добродетельнее Отца Времен – и подвинуть его на небесном троне. Ну… последнее, конечно же, только логический вывод из их доктрины, но он настолько очевиден, что я просто не могу быть первым, кто к нему пришел.
– В
