м окажут прекрасную медицинскую помощь до, во время и после родов.
Джорджия одарила адвоката долгим взглядом. Она старалась сдерживать эмоции.
– Я учусь на медика в Эмори. Медицинская помощь до родов меня не интересует. Но меня беспокоит ваш тон. Если была допущена ошибка, то это была либо ваша ошибка… либо ошибка вашего клиента. В конце концов, именно вы подготовили контракт. Вы знаете, что подразумевает это соглашение. В нем не говорится, что я должна сесть в самолет и пролететь пять тысяч шестьсот шестьдесят шесть миль, чтобы родить ребенка.
– Это вопрос гражданства, мисс Нильсен. Ребенок должен родиться в Греции.
Джорджия Нильсен посмотрела на огромную карту, висящую в раме на стене кабинета мистера Лорана. Это была старинная, коллекционная карта. Судя по границам и названиям, она была составлена в конце девятнадцатого века – в 1880-х или 1890-х годах, когда Африку поделили между собой европейские колонизаторы. Но даже на этой старой и пожелтевшей карте легко узнавалась Греция – колыбель западной цивилизации.
Именно в этой стране ей предстоит рожать.
Если бы Джорджия была в лучшем настроении, возможно, она сочла бы ситуацию забавной. Но сейчас она чувствовала себя отвратительно. Она была в ярости, она была разочарована. Она с самого начала заботилась о себе, уделяла пристальное внимание здоровью и благополучию ребенка. Ей следовало выносить здорового малыша, и она выполняла свою роль – правильно питалась, спала как можно больше, занималась гимнастикой и старалась не нервничать. Но поездка в Грецию не входила в ее планы.
– Пока мы с вами разговариваем, заканчиваются приготовления к поездке, – прибавил мистер Лоран. – Мистер Панос пришлет за вами личный самолет, современный и роскошный. У вас будет прислуга, вы хорошо отдохнете и даже не заметите, как придет время рожать.
– Еще не наступил третий триместр. По-моему, поездка крайне преждевременна.
– Мистер Панос предпочитает уделять повышенное внимание вам и ребенку. Врачи не рекомендуют международные перелеты на третьем триместре.
– Только при беременности с высоким риском осложнений.
– Вам делали ЭКО, – заметил адвокат.
– У меня не возникло никаких проблем.
– Мой клиент предпочитает поступать по-своему.
Джорджия прикусила язык, чтобы не сказать того, о чем она могла пожалеть. Она понимала – Никос Панос заботится о своем сыне. Ее желания не в счет. Она – утроба для вынашивания малыша, больше ничего. Как и предполагалось, она родит здорового ребенка и убедится, что он окажется в объятиях своего заботливого отца. И тогда ее работа будет считаться выполненной.
Но это не означает, что она должна уезжать из Атланты, где ей все так привычно. Поездка в Грецию – огромный стресс. Суррогатное материнство – работа и способ обеспечить свою сестру, но все-таки Джорджия не настолько наивна. Трудно не испытывать никаких чувств к малышу, которого вынашиваешь, и эти чувства становились все сильнее. У нее уже шалили нервы. Остается только догадываться, как она будет себя чувствовать еще через три с половиной месяца.
Но материнство – не ее будущее. Ее будущее – медицина.
Долгое время в кабинете царила тишина. Наконец мистер Лоран постучал пальцами по столу.
– Вы можете вылететь в эту пятницу? – спросил он.
– У меня занятия в университете.
– Вы только что окончили доклинический курс. Вы готовитесь к экзамену по медицинскому лицензированию и можете учиться в Греции.
– Я не собираюсь оставлять сестру на три с половиной месяца.
– Ей двадцать один год, она живет в Дареме, Северная Каролина.
– Да, она учится на старшем курсе медицинского университета Дьюка, но финансово и эмоционально зависит от меня. Я ее единственный оставшийся в живых родственник. – Джорджия встретила его взгляд. – У нее никого нет, кроме меня. – Она поджала губы. – Ваш клиент заплатил за яйцеклетку и суррогатное материнство. Если мистер Панос хочет присутствовать на родах сына, пусть приезжает в Атланту. Или медсестра отвезет ему ребенка. Как договаривались.
– Мистер Панос сейчас не может летать на самолете.
Джорджия подняла подбородок:
– Меня это не касается. Дела вашего клиента меня не касаются. Как только я рожу, мне будет все равно, что случится с ребенком. Мне платят за безразличие, мистер Лоран, и я намерена сдержать слово.
Адвокат закрыл глаза, снял очки и потер переносицу. Некоторое время тишину в кабинете нарушало только тиканье старинных часов.
Мистер Лоран открыл глаза и пристально посмотрел на Джорджию.
– Сколько вы
