сказал со вздохом:
– Да, конечно…
– Кезим, – напомнил Азазель, – как все Жрецы, черпал энергию от антисфирот…
– А если от них, – уточнил Михаил, – то он элементаль Зла, как говорят здесь люди, хотя в этом странном мире понятия добра и зла, к огромному сожалению, очень размыты.
Азазель сказал с иронией:
– Хоть ты не упрощай, как делают люди. Это у них четкое разделение на своих и не просто чужих, а именно врагов! Уже забыто, что у Всевышнего нет противников, а все демоны у него точно так же на службе, как и ангелы, только демонам вверены карательные функции, но если смотреть под таким углом, то полиция, гаишники, всякие охранные системы тоже всякие там враги!
– Ну, – буркнул Михаил, – тюремных работников я за врагов не считаю.
– Да и остальных нельзя под одну гребенку, – сказал Азазель. – Вот Маитбаэль, чистейший демон, но постоянно помогает людям избавляться от преследования и козней чертей! Он же нередко открывает людям их будущее. Хотя обычно при этом привирает… Или Астарот, который тоже помогает людям, указывая на опасности, которые их подстерегают, и подсказывает, как можно обойти… А про Ашмодея сам помнишь…
Михаил возразил:
– А Кезим? А Заран?.. А Леонард, Андреальфус?
Азазель ответил независимым тоном:
– Это говорит о том, что среди демонов настоящее разнообразие и подлинный спектр мнений и вкусов, как и положено при подлинной и всесторонне развитой демократии! А вот все ангелы, увы, под одну гребенку. Одинаковые, как гвозди при тоталитаризме. То, что Кезим мог черпать энергию от антисфирот, вовсе не значит, что ты черпать от них не должен!..
Михаил поморщился.
– Ладно, уже понял. Вот готовлюсь…
– А что готовиться? – спросил Азазель. – Ты можешь дотянуться и отсюда. Но если хочешь, подъедем ближе.
– Нет, – сказал Михаил с опаской, – вдруг там вовсе захлебнусь? Не забывай, это странно и опасно. Для меня.
Он закрыл глаза и начал сосредотачиваться на ощущении, что вот прикасается к черному столбу нечистой мощи, что изливается из клипот, начинает ее поглощать…
Долгое время ничего не происходило, он даже засомневался, что получится, рассердился на себя, уже начал было свыкаться с мыслью, что станет сильнее, а раздражение приоткрыло что-то в нем самом, тело как будто начало наливаться расплавленным свинцом, невыносимый жар едва не сжег внутренности, но защитные силы включились, хоть и с запозданием, жар исчез, оставив приятное тепло, исчезла и тяжесть, но недоброе ощущение силы и мощи начало разрастаться и кружить голову.
Он сел в кресло, стараясь не прервать тонкую нить, соединившую с антисфиротой, вбирал и вбирал эту мощь, которую Азазель называет просто мощью, хотя светлая мощь идет от сфирот, а темная от антисфирот…
Когда Азазель появился в комнате, Михаил полулежал в кресле, сомкнув веки, однако Азазель сразу сказал с порога:
– Ого!
