наклеенный на лобовое стекло, отвязал веревку от столба, и деревянная жердь взметнулась к небу. По щербатой бетонке мерседес проехал на взлетное поле и остановился у заводской «тушки».
На трапе, поеживаясь от холода, топтался начальник отдела снабжения и сбыта Загребайло. Приняв у водителя чемодан и кейс с документами, он проводил Салмыкова в директорский салон, там уже был накрыт «походный» стол. Не успели они расположиться, как мощно взревели турбины; ненастная погода подгоняла экипаж, самолет вырулил со стоянки и, набирая скорость, пошел на взлет. После выхода на эшелон тряска прекратилась, и Загребайло принялся обхаживать Салмыкова, подсовывал бутерброды с красной и черной икрой, не забывал подливать водку в рюмку и все это обильно пересыпал сальными анекдотами. Под убаюкивающий голос Загребайло и монотонный гул турбин Салмыков не заметил, как задремал. Проснулся от резкого толчка, самолет заходил на посадку.
Впереди разрасталось и заполняло все пространство багрово-красное зарево. Из него, пульсируя мириадами ярких электрических огней и изрыгая из тысяч труб клубы разноцветных дымов, возникла громада Москвы. В ее сановных кабинетах, как и десятки, сотни лет назад, безжалостно перемалывались судьбы и жизни миллионов граждан. Нынешние их хозяева – вчерашние балаганные шуты и проходимцы, партийные инструктора и завлабы, волей обстоятельств вознесенные на российский политический Олимп, вершили судьбу великой в недавнем прошлом страны.
Салмыков отстранился от запотевшего иллюминатора, закрыл глаза и ушел в себя. Впереди его ждали изнурительные и долгие переговоры. Самолет болтало из стороны в сторону. Салмыков вцепился в подлокотники кресел и с облегчением выдохнул, когда рев турбин стих и под шасси зашуршала бетонка. Прошла минута, другая, громыхнул люк выхода, и в нем возник коммерческий директор ЗАО «Титан» Марк Рохальский. Вчерашний заведующий сектором в промышленном отделе ЦК КПСС, в свое время немало потрепавший Салмыкову нервы сводками о рентабельности старого литейного цеха, о проценте партийной прослойки среди ИТР в металлургическом производстве и еще бог знает чем, снова оказался наплаву. Все крупные поставки титана за границу шли через него. Салмыков не стал обольщаться на счет личной встречи, тертый партийный калач Рохальский просто так ничего не делал. Сияя белозубой, фарфоровой улыбкой, он промчался по проходу, заключил Салмыкова в объятия и увлек на выход. За ними с чемоданом и кейсом с документами тащился Загребайло.
Внизу, у трапа их ожидал новенький 600-й мерседес с правительственными номерами и мигалкой. Вышколенный еще в 9-ом управлении КГБ водитель молча принял вещи у Загребайло и сложил в багажник. Рохальский распахнул заднюю дверцу, швырнул кепку а-ля мэр Лужков на полку и, пропустив Салмыкова вперед, плюхнулся рядом. Не успел тот перевести дыхание, как Рохальский открыл портфель, выставил на столик бутылку коньяка и, подмигнув, предложил:
– Ну что, Николай, дернем самогончика для разгончика?
Салмыков
