носом в землю целый вражий батальон. Пока его не забросают гранатами. Но форт противнику взять не придётся. Потому, что через несколько минут после гибели героя, чьё имя так и останется неизвестным, артиллерия крепости перемесит немцев с обломками оставшимися от форта. Но фамилия штабс-капитана Мартынова останется в памяти осовчан. Он мог переждать этот ад в госпитале. На законных основаниях. Сбежал! Сбежал туда, где его 155мм орудие в броневом вращающемся колпаке держало под обстрелом и Гончаровскую гать и позицию в Сосня. Сбежал из госпиталя, чтобы корректировать огонь своего орудия с открытой вышки. Две тысячи воронок насчитали потом вокруг. А когда немецкий снаряд попал в сквозняк порохового погреба, то рискуя жизнью вынес его оттуда. Он погибнет на своем посту. Но противник не пройдёт там, где стояли артиллеристы Мартынова. Пехота крепости тоже удержала свои позиции. И в этом огромная заслуга всех артиллеристов крепости. Их ювелирная работа спасла много жизней.
Так был сорван третий штурм. В середине марта огонь осаждающих заметно ослаб. Ночами в крепость по железной дороге приходили поезда с пополнением, материалами и Осовец стал готовиться к отражению следующего штурма. Но кто же знал, что он будет таким? А пока до августа началось позиционное противостояние. Но давайте вернёмся немного назад. В 28-е февраля. Есть должок, который надо оплатить.
Ночью когда прекратился обстрел в один из казематов Центрального редута спустился комендант крепости Осовец Николай Александрович Бржозовский. Два солдата охранявшие там Гельмута Хундхофа встали и «ели глазами начальство». Бржозовский как-то обречённо махнул рукой: «Вольно!». И присел рядом с Гельмутом.
– Вот Ваша расписка, Гельмут. Я долго сомневался в правильности своего приказа. Но за эти семьдесят два часа… заметьте, не сорок восемь… многое изменилось, многое… И всё-таки я решил, что мой заместитель, полковник Свечников был прав. Вы, Гельмут, офицер. Крепость продержалась больше сорока восьми часов. Примите, Хундхоф то, что выбрали сами.
Гельмут вдруг упал на колени: «Отпустите, Ваше превосходительство! Бога за Вас буду молить! Всем богам, и православным, и католическим молиться буду! Не вешайте!».
– Что?! Да Вы, мой друг, оказывается, прекрасно понимаете по-русски? Ну, знаете ли! Так, как Вы вели себя тогда в штабе, унижая честь и достоинство офицеров нашей армии… вели себя не как парламентёр, а как барин со слугами… Встать!
Но Гельмут продолжал держать Бржозовского за сапоги: «Ваше превосходительство… Ваше превосходительство…».
– Ради Бога! – крикнул комендант конвойным. – Уберите от меня эту мразь! До последней минуты сомневался отпустить или нет…
И когда солдаты оторвали от него парламентёра крикнул поднимаясь по ступенькам: «Выполнять!».
Котлинский
